Печать василиска - Татьяна Корсакова Страница 47

Оказалось, что ломать ничего не нужно. Оказалось, что Тимур тоже не хочет с ней расставаться. Не хочет и не собирается.

Тимур стал ее первым мужчиной в день ее совершеннолетия, а на следующее утро Аля переехала к нему жить. После тесных детдомовских спален и узких школьных коридоров ей было трудно привыкнуть к его огромной гулкой квартире. Слишком много пространства, слишком мало людей. Тимур любил, чтобы воздуха было много, а людей мало. Он считал себя индивидуалистом и Алю тоже учил здоровому эгоизму. Он задаривал ее красивой одеждой и дорогими подарками, подвозил на тренировки, он был самым строгим ее судьей и самым страстным болельщиком.

Они поженились, когда Але исполнилось девятнадцать. Дорогой ресторан, роскошное подвенечное платье, букет эдельвейсов в середине января, обручальное кольцо с желтым бриллиантом, гости все сплошь уважаемые люди, шампанское рекой, здравицы в честь молодоженов, незабываемая брачная ночь. Единственное, чего у них не было, – это свадебного путешествия, на следующий день после свадьбы Аля улетела на сборы.

Беременность стала для нее неожиданностью, но не трагедией. Ну и что, что Олимпиада не за горами и после родов набрать форму она уже никак не успеет. Ребенок дороже – их с Тимуром ребенок.

Тимур думал иначе. Аля даже представить себе не могла, что он так разозлится. Ведь речь шла о самом важном – о ребенке. А он сказал, что ей еще рано думать о детях, что карьера должна быть на первом месте. А дети у них еще будут, потом, когда Аля уйдет из большого спорта.

Она слушала мужа и не понимала. Ну как же так?! Что значит – будут? Вот он уже есть, восемь недель, как есть. И что же с ним теперь делать?..

Тимур знал, что делать. Тимур сказал, что нужно сделать аборт. Даже не сказал, а приказал, таким тоном, что Аля впервые в жизни испугалась. Она выходила замуж за доброго и чуткого, готового поддержать, подставить плечо и защитить от всего на свете, а не за этого страшного человека с недобрым прищуром черных глаз.

Тимур учил ее здоровому эгоизму. Вот и пришло время его проявить. К черту олимпийское «золото»! Если вопрос стоит так категорично, то и мужа тоже к черту! Родная мать предала ее, отдала в детдом – это очень плохо. Но то, что предлагает Тимур, еще хуже – это убийство. Не станет она убивать своего ребенка, она его уже любит.

Аля так Тимуру и сказала: и про «золото», и про свое решение, которое окончательное и бесповоротное. Тимур слушал молча, не перебивал, позволял высказаться, выпустить пар. А когда она высказалась, нежно так погладил по голове, а потом неуловимо быстрым движением намотал Алину косу на кулак...

Алю никогда не били, даже в детдоме, – бог миловал. А сейчас не помиловал. Тимур избивал ее молча, сосредоточенно, каждый удар был математически выверенным, чтобы не осталось следов. Он знал, как бить, чтобы было очень больно, но не оставалось синяков. И знал точки, на которые нужно было нажать, чтобы в голове взрывались огненные шары, а тело корчилось в судорогах боли. Он был профессионален во всем, даже к избиению своей беременной жены он подходил с основательным профессионализмом.

Аля не помнила, сколько все это длилось. Ей повезло, она потеряла сознание почти сразу. А когда пришла в себя, казалось, что не было никакого избиения, и китайских пыток тоже не было. Ее голова лежала на коленях у мужа, и он ласково-ласково гладил ее по волосам, напевал что-то непонятное, успокаивающее, может, даже колыбельную. Аля очнулась, а Тимур улыбнулся, сказал, что не хотел делать ей больно, просто она должна раз и навсегда усвоить, что перечить ему не нужно, а нужно быть хорошей девочкой и прилежной женой. И вообще, хватит разлеживаться, а пора собираться, потому что сегодня вечером они идут в ресторан на романтический ужин.

После романтического ужина была романтическая ночь. Тимур уже давно крепко спал, а Аля все никак не могла выйти из ванной. Ее рвало, и было непонятно, то ли от ласк мужа, то ли от внезапно начавшегося токсикоза.

До самого утра она не сомкнула глаз: прокручивала в голове план побега. С Тимуром она больше жить не сможет. Да и прежняя жизнь теперь не для нее, беременной женщины.

Утром после завтрака Тимур положил на стол пачку денег и записку с адресом клиники, в которую Але следовало подъехать к полудню, «чтобы урегулировать проблему», поцеловал нежно в губы, пообещал звонить и уехал на работу.

Деньги Аля забрала, потому что ей и в самом деле предстояло урегулировать проблему, только не так, как хотелось Тимуру. Теперь Тимур и был ее основной проблемой, и мириться со случившимся она никак не могла.

Аля не знала, можно ли спрятаться в Москве. Да, Москва очень большая, но у Тимура здесь связи, друзья, полезные знакомства. Значит, нужно уезжать. Она уехала в родной город. Тот самый, где провела детство. Заработанных денег, а еще тех, что дал Тимур на урегулирование проблемы, хватило, чтобы снять приличную квартиру и какое-то время не беспокоиться о хлебе насущном. Ей сейчас вообще нельзя беспокоиться, ей нужно думать о своем ребенке.

Тимур нашел ее через полтора месяца, избил до полусмерти, уже не опасаясь, что останутся синяки, а потом забросил едва живую в свой джип, увез обратно в Москву. Аля надеялась, что аборт делать поздно, все сроки уже вышли, но у Тимура было много полезных связей...

Из элитной частной клиники Аля вышла уже наполовину мертвой, без ребенка и без души, примерной женой, послушной куклой. Тимур ее почти не бил, а если и бил, то скорее для острастки, чтобы не забывала, кто в их крепкой семье главный, кого нужно бояться и уважать. Она и боялась: вздрагивала от прикосновений, покрывалась испариной, если маслено-черные глаза мужа вдруг недобро щурились, затравленно забивалась в угол, когда видела в руках мужа плетку-семихвостку с инкрустированной перламутром рукоятью.

Последнее время Тимур полюбил эту плетку. Слава богу, в ход пускал ее не очень часто, боялся попортить Алину шкуру. Он так и говорил – попортить шкуру. У нее была очень дорогая шкура, едва ли не дороже той, которую Тимур подарил ей на годовщину свадьбы, серо-пепельной шиншилловой. И «золото» олимпийское она все-таки завоевала – кровью, потом, слезами, страхом перед плеткой-семихвосткой...

Тимур устроил в ее честь настоящий пир: с цыганами, медведями, реками шампанского и разухабистыми в своем хмельном угаре гостями. На пиру Аля получила в подарок бриллиантовое колье, машину и еще одну шубу, на сей раз норковую. Тимур умел быть не только жестоким, но и очень щедрым. Особенно когда Аля вела себя хорошо и была примерной девочкой.

Спустя год муж решил, что с нее довольно спорта и самое время подумать о наследнике. Думать о наследнике им предстояло на Мальдивах, по этому случаю Тимур даже взял отпуск на целых три недели. «Малыш, у нас ведь так и не было свадебного путешествия...»

Свадебное путешествие закончилось через неделю, когда Тимур к любимой плетке-семихвостке прикупил наручники и строгий ошейник... Наверное, с окончанием спортивной карьеры Алина шкура резко упала в цене, потому что муж уже особо не переживал по поводу синяков. Да и что переживать, если в Москве сейчас глубокая зима и под одеждой с длинными рукавами ни синяков, ни содранной кожи не видно?! Тимур развлекался и не забывал думать о наследнике. «Малыш, это в последний раз, честное слово. Когда ты забеременеешь, я больше не буду. Я же не зверь какой...»