Побочный эффект - Татьяна Туринская Страница 47

Почему, проснувшись в одной с ней постели, Сергей так хмурится, вместо того, чтобы радостно чмокнуть ее в щечку. Или хотя бы с улыбкой пожелать доброго утра. Но он все чаще прячет от нее свой взгляд: натянет тренировочные штаны, отвернувшись к стенке, и бежит из спальни, словно прячется от кого. Почему, столкнувшись в дверях или в проходе, отодвигается бочком к стене, освобождая ей дорогу, почему отводит взгляд в сторону и даже не улыбнется. Почему они молчат в машине всю дорогу от дома к гаражу. И когда обратно едут – тоже молчат. Сергей словно специально включает музыку на полную громкость, лишь бы не говорить. И все чаще и чаще Женя стала ловить на себе его затравленный, измученный взгляд. Почему?!

Почему вместо того, чтобы становиться ближе друг другу, они только расходятся все дальше, словно едут на эскалаторе в противоположные стороны. Это когда-то, в самом начале их отношений, им не о чем было говорить, однако тогда они все-таки находили общие темы. Теперь же, спустя столько времени, Жене вместо того, чтобы мечтать о духовном сближении с Сергеем, все чаще приходилось надеяться на то, что пропасть, откуда-то возникшая между ними, не будет разрастаться, а останется хотя бы такой, как сейчас…

Чувствовала, давно чувствовала Женя, что приближается к ним с Сергеем что-то нехорошее. И сама иной раз готова была взорваться, так хотелось выяснить, наконец, отношения: кто она ему – кухарка, уборщица? Или кукла резиновая для отправления нужды определенного рода? Или любовница? Или все-таки жена, пусть хотя бы и гражданская?… Но нет, одергивала себя в последний момент: не в ее положении качать права, ведь в любую минуту ей могут указать на дверь. А потому терпела, подлащиваясь каждый раз, демонстрируя мнимую свою бестолковость. Мол, а разве у нас что-то не так, дорогой, разве есть какие-то проблемы? А по-моему, все нормально…

Вот и в тот вечер старательно изображала из себя дурочку. Пока Сергей смотрел новый боевик с участием Брюса Уиллиса и Роберта Де Ниро, поколдовала на кухне, соорудив аппетитный десерт из ванильного мороженого, абрикосового суфле и шоколадного ликера. Внесла торжественно, держа мельхиоровый поднос на вытянутой руке, словно профессиональная официантка, предстала пред светлы очи любимого:

– Сюрприз!

Сергей дернулся, как от пощечины, отшатнулся. От удара головой о стену спас мягкий подголовник дивана.

– Я тебя напугала, милый, – ласково прощебетала Женя. – Прости, я не хотела. Знаешь, у меня еще ликер остался. Может, мы его и без десерта попробуем, в чистом виде, а? А потом… Воспользуемся Маришкиным отсутствием – так надоело сдерживать себя, так хочется оторваться на полную катушку! Ты же знаешь, я так люблю покричать, постонать… Мррр…

И кошкой потерлась щекой о шею Сергея. Однако вместо того, чтобы поддержать ее игру, он лишь отодвинулся недовольно и снова уставился на экран.

– Ну, Сереж, я так не играю, – надув губки, она все еще продолжала играть роль распущенной девчонки. – Неужели тебя больше привлекает Роберт Де Ниро? А я? Смотри, какая я у тебя! И, между прочим, это все твое!

Схватила руку Сергея и сунула ее себе под короткую маечку, фактически вложив грудь в его ладонь. При этом губы ее тщетно пытались впиться в его губы. Сергей довольно грубо вырвал свою руку, вскочил с дивана, встал посреди комнаты:

– Перестань, прекрати!

Боевик был забыт. Сергей отвернулся к зашторенному окну и так стоял посреди комнаты памятником, не зная, что делать дальше.

Несколько невыносимых мгновений тишины разорвали их общую жизнь на «до» и «после».

– Сереж, я что-то не так сделала? Извини, я не хотела тебя обидеть…

Он долго молчал, не зная, как объяснить ей свою безосновательную истерику. Женя тоже молчала. Она прекрасно поняла, что вот сейчас, наверное, и произойдет развязка.

– Прости, – наконец то промолвил Сергей. Решение было принято, окончательное и бесповоротное: – Я не могу. Ничего не получается. Ты прости меня, я не должен был затевать все это. Получается, я обманул твои надежды…

– Не надо, Сереженька, не надо. Прости, я не буду больше приставать к тебе. Ты смотри кино, а я тихонько посижу рядышком. Кушай десерт, мороженое растает, – скороговоркой попыталась было спасти ситуацию Женя. Но было поздно – поезд тронулся с места, колеса, с таким трудом и скрипом сделавшие первый оборот, крутились все быстрее, скользили без остановки по рельсам решимости.

– Ничего не получается, – повторил Сергей. – Я хотел забыть ее, я очень хотел. Ты хорошая, ты самая хорошая! И не твоя вина в том, что я не могу ее забыть. Я хотел полюбить тебя, я старался – ничего не получилось. Я даже привыкнуть к тебе не могу. Вся твоя ласка, вся забота о нас с Маришкой – они же мне, как кость в горле. Как же ты не понимаешь! Я не могу чай пить из твоих рук. И все твои вкусности в глотку не лезут – не те руки их подают, понимаешь! Ведь мне не вкус важен, а то, какие руки его подают. А руки – не те, не ее руки! Мне и подавать ничего не надо, я сам подавать буду, мне не тяжело, мне это даже приятно. Для нее. Только для нее, понимаешь? Для нее и Маришки. Не для тебя! Так получилось, мир не справедлив – ты хорошая, она дрянь, но только для нее я готов на все! Но ее больше никогда не будет рядом. Рядом с ней другой, теперь другой пьет чай из ее рук, другой подает ей кофе в постель. И я ненавижу ее за это, и никогда не прощу того, что она с нами сделала: со мной, с Маришкой, с тобой. Да-да, именно она виновата в том, что тебе сейчас приходится выслушивать эти слова! Если бы не она, я никогда не позволил бы себе и взгляда в твою сторону.

– Ну зачем же спешить? Давай попробуем еще раз, – она надеялась, что еще можно оставить все как есть, еще не все потеряно. – Я все поняла, я больше не буду…

– Да при чем здесь ты? – взорвался Сергей. – Нет тут твоей вины! Просто ты – не она. Я ведь каждый раз вздрагиваю, столкнувшись с тобой в дверях! Потому, что раньше сталкивался с нею. И нам обоим это очень нравилось, мы, как дети малые, начинали дурачиться. А теперь я дико боюсь поднять глаза и увидеть рядом не ее. Я боюсь тебя, понимаешь? Ты чужая, ты никогда не сможешь стать ею. Она – предательница, я ее ненавижу! Но никогда ее место не сможет занять другая женщина. Я пробовал, я честно пытался – ничего не получается…

Женя поняла, что в этом доме ей больше ничего не светит. Тщетно пыталась сдержать слезы, но они текли по щекам, не слушаясь ее команды «стоп». И, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, отвлечь внимание от этих предательских слез, она сказала тихонько:

– Тогда, может, тебе нужно простить ее? Простить и снова жить вместе.

Ей как раз совсем не хотелось, чтобы он простил бывшую жену, чтобы Ирина снова вернулась в его жизнь, но Женя чувствовала, что он хотел бы услышать от нее эти слова, потому и сказала – по привычке делать ему приятное.

Он устало опустился на диван рядом с Женькой, вздохнул.

– Разве можно простить предательство? Да и не нужен я ей больше, у нее теперь молодой есть, наверное, от него проку больше, чем от меня. Видимо, я уже старый конь. Нет, я никогда не прощу ее, никогда. Но и забыть не смогу. Не потому что она хорошая, а ты плохая. Просто потому, что я такой. Так и буду до смерти куковать в гордом одиночестве. Ты прости меня, Жень, прости, слышишь?…