Замужество Изабель - Шейла О'Фланаган Страница 47

– Разумеется, я изменилась! – воскликнула я. – Я полностью изменила свою жизнь.

– Да-да, конечно, я знаю. – Но вид у нее при этих словах все равно оставался сокрушенным.

На следующий вечер, когда мы ложились спать, она спросила:

– А как насчет гада? Ты его вспоминаешь?

Мне хотелось солгать, сказать, что я и думать о нем забыла, но я знала, что с Алисон такая ложь не пройдет.

– Не очень часто, – нашлась я, что сказать, после паузы. – Стараюсь не вспоминать.

– С тех пор я его не видала, – объявила она сумрачно.

– Было бы удивительно обратное.

– Я часто заезжаю в Доннибрук, – продолжала она. – Думаю, может, натолкнусь на него как-нибудь. Натолкнусь в прямом смысле.

– В этом нет нужды. Я им переболела.

– А мне все еще хочется его убить! – Она обняла меня за плечи.

– Не будь идиоткой! – Но все равно мне было приятно слышать, что она хочет его убить.

Мы пошли осматривать достопримечательности. В огромных залах Прадо мы едва не потерялись. Я сказала, что Алисон – единственная в семье, кто умеет ориентироваться на местности. Но когда мы в третий раз прошли мимо одного и того же портрета семнадцатого века, то сразу поняли: пора бежать отсюда.

Вместо музея мы пошли за покупками. Алисон купила себе голубые кожаные лодочки и голубой с белым костюм.

– Классная тряпочка! – восхищенно говорила она, когда мы уже вышли на улицу. – Однако здесь жарко!

– Я уже привыкла.

– Бедняжка!

В воскресенье вечером мы сидели с ней в кафе под большим зонтиком и пили пиво.

– Здесь просто рай! – щебетала Алисон, разглядывая прохожих. – Будь моя воля, я бы осталась здесь навеки.

«Я тоже», – размышляла я про себя. Хорошо вот так сидеть на старой мадридской площади и слушать гитарные звуки, смотреть, как вокруг по булыжной мостовой носятся дети, играют в салочки, в то время как их родители шумно болтают, периодически покрикивая: «Антонио!» или «Кристобаль!», когда ребенок ускользает от их всевидящего ока. Но еще лучше сидеть вот так, неожиданно пришло мне в голову, когда рядом находится любимый человек.

Гитаристы играли музыку Битлов – самую мелодичную, балладную, медленную. Они были одеты в обязательные облезлые джинсы и майки с картинами Миро. Просто возвращение хиппи, подумала я, разве что тогда не было кроссовок Рибок.

– Так почему ты не завела себе бойфренда? – вдруг спросила Алисон.

– Что?

– Не увиливай, Изабель, тебя знаю! У тебя всегда на хвосте висел какой-нибудь парнишка.

– Только не сейчас, – пробурчала я.

– Не можешь же ты оплакивать его вечно!

– Я не оплакиваю.

– Оплакиваешь!

– Не говори глупостей, Алисон!

– Я просто констатирую факт, вот и все.

– Я не оплакиваю. И бойфренда у меня нет. Но зато у меня есть друзья. И социальной лишенкой тебе меня не сделать.

– А куда же тогда девался твой вес?

– О, вот куда ты клонишь? – Я гневно взглянула на нее.

– А что? Что я такого сказала? Я только говорю, что ты его оплакиваешь, худеешь, много пьешь, но это же факты!

– Ради бога, Алисон! – взмолилась я. – Прекрати меня критиковать! Я знаю, что много пью. Но меня же не привозят домой в бесчувственном состоянии! И работаю я нормально! Просто мне нужно что-нибудь иметь для себя, вот и все.

– Но…

– Никаких но! – Я снова пламенно взглянула на нее.

– Но если пить по нескольку бутылок в день… – не унималась она.

– Послушай, Алисон! – Тут уж я разозлилась не на шутку. – Занимайся своими делами! Можешь приезжать ко мне, когда хочешь и на сколько хочешь, но только не вмешивайся в мою жизнь!

– Хорошо, – сказала она покорно. – Я не буду вмешиваться.

Больше мы к этой теме не возвращались.

Алисон очень понравился Мадрид. Она сказала, что с сожалением возвращается домой. Я рассталась с ней в зале ожидания международного аэропорта Барайяс.

– Я рада, что ты приехала, – обняла я ее напоследок.

– Спасибо за прием.

– Приезжай еще.

– Приеду.

В доме без нее казалось очень пусто.