Обман, или Охота на мачо - Сара Мейсон Страница 47

Девушка в черных брючках, неряшливом джемпере и ботинках от доктора Мартенса с изображениями британских флагов входит в комнату. Ее волосы выкрашены в светло-рыжий цвет, каждое ухо проколото в трех местах. В носу тоже пирсинг.

— Холли Колшеннон?

Ее тон никак не вяжется с внешним видом — при этом она говорит так, будто держит во рту несколько ирисок. Странно, ведь это Би-би-си — канал, находящийся под контролем английской королевы.

— Да, это я!

— Идите за мной.

Мы идем по лабиринтам коридоров. По пути не разговариваем, поскольку здесь можно идти только друг за другом. Наконец останавливаемся около одной из дверей, девушка стучится и заходит. Я вхожу за ней. Маленькая комната освещена лампами дневного света. Там стоит большое парикмахерское кресло, а напротив него — зеркальная стена. В кресле сидит человек. Под его воротник подвернут кусок ткани. К нему подходит женщина — как мне кажется, визажист.

— Здравствуйте, — весело восклицает он. — Рад видеть вас, Джолли!

— Здравствуйте! Я Холли.

Он пожимает мою протянутую руку с таким видом, будто я должна что-то продемонстрировать. Может быть, он ждет, что из моего рта польется вода?

— Рад встрече с вами, Холли! Очень рад! Я Джайлис, ведущий программы «Сегодня вечером». Как ваши дела?

— Э, хорошо. А как у вас? — вежливо спрашиваю я.

— Очень хорошо, очень. Должно быть, у вас на этой неделе было много событий!

— Э, да. Все это произошло так неожиданно, это был настоящий сюрприз.

— О нет! Не может быть! Вы, должно быть, долго готовились.

— Ну, нет, на самом деле. Перед тем как прийти в полицию, я писала статьи о похоронах домашних животных.

— Ваших животных?

— Нет, чужих.

— Трагично, трагично.

Он выдерживает секундную паузу в память погибших животных и с торжествующим видом разглядывает свои туфли. Я тоже смотрю на них. Потом Джайлис оборачивается и с восхищением смотрит на меня:

— Так где же эти маленькие существа?

— Простите?

— Где они? — спрашивает он, широко улыбаясь.

Я хмурюсь:

— Ну, обычно их хоронят на бристольском кладбище. Там для них отведен специальный участок.

— Нет, я говорю о живых. Разве вы не принесли их с собой?

Этот парень не в себе.

Тут в наш разговор вмешивается девушка с рыжими волосами:

— Джайлис, это Холли Колшеннон, — говорит она медленно, как будто разговаривает с пятилетним ребенком. Я жадно ловлю каждое ее слово. — Она из «Бристоль газетт». Работает в полиции, сотрудничает с детективом и ведет «Дневник».

Взгляд Джайлиса проясняется.

— Простите, я подумал, что вы женщина с хорьками, которые выиграли приз. Она тоже должна прийти сегодня.

Девушка с рыжими волосами, стоящая за ним, закатывает глаза. Я улыбаюсь:

— Боюсь, что у меня нет хорьков, ни с призом, ни без него.

— Ну да. А я-то думаю, откуда у вас синяк под глазом. Решил, что вы подрались с одним из судей, — хихикает он. — Ну, а как идут дела в газете?

— Э, хорошо.

От этого дурацкого разговора меня спасает визажистка. Она говорит:

— Слушай, Джайлис, если мы сейчас не начнем подкрашивать твои глаза, то не успеем.

Девушка с рыжими волосами (оказывается, ее зовут Розмари) уводит меня в некое подобие комнаты ожидания:

— Простите, пожалуйста. Мне очень жаль, обычно он не путает гостей. Не могу понять, что на него нашло. Ваш эфир через двадцать минут. Скоро придет звукооператор и настроит для вас микрофон.

— Разве я похожа на того, кто выращивает хорьков? — в шутку спрашиваю я.

— Ну…

Она уходит, оставляя меня в комнате. Смотрю ей вслед.

Через некоторое время приходит звукооператор с говорящим именем Мик («меня зовут Мик, я работаю с микрофонами»). Кажется, его единственная задача состоит в том, чтобы за две отпущенные минуты как можно ближе познакомиться с моим телом. Что он с успехом и делает.

— Все хорошо, милочка? Пропустим здесь проводок… Оп-ля! Не надо так смотреть, милочка, вы в надежных руках… Вот так.

— Мик, еще немножко, и вы будете знать мое тело лучше, чем мой гинеколог, — говорю я.

В ответ на это он громко смеется:

— Вот и все, милочка. Если микрофон отвалится, дайте мне знать.

Розмари входит в комнату, прижимая к груди папку с бумагами. Она подходит ко мне:

— Готовы?

— Думаю, да.

Я встаю и вслед за ней выхожу из комнаты:

— Скажите, Розмари, какие вопросы Джайлис будет мне задавать?

— О, не беспокойтесь. Он спросит вас о самых общих вещах. Помните, что, когда будете говорить, нужно смотреть на него, а не в камеру.

Она прикладывает указательный палец к губам, давая понять, что мы входим в студию прямого эфира, и впускает меня внутрь. Поскольку я здесь никогда не была, то первое, что я делаю, это наступаю на кабель. Иду к Джайлису, который сидит на мягком диване и что-то говорит в камеру. Меня хватают за руку и усаживают рядом с ним. Живот начинает урчать. Я прислушиваюсь к тому, что говорит Джайлис.

— Наша следующая гостья не нуждается в представлении, поскольку все жители Бристоля читали о ней. У нас в гостях Холли Колшеннон, работающая в «Бристоль газетт» и печатающая свой ежедневный отчет о работе с бристольской полицией, в частности, с детективом Джеком Свитеном.

Он поворачивается ко мне:

— Итак, Холли, расскажите о вашей работе в полиции.

И мы поспешно начинаем разговор. Не знаю, может быть, Джайлис хочет провести побольше времени с получившими приз хорьками, но мы быстро проносимся по теме «Я как сторонний наблюдатель», переходим к теме Лиса и деталей, связанных с этими преступлениями, и, наконец, подходим к одному из последних вопросов. Мне неудобно сидеть, поэтому я все время ерзаю на месте. Микрофон, который Мик прикрепил сзади к моей юбке, съехал вниз, к ногам. Я тянусь за стаканом воды, заботливо поставленным кем-то на столе напротив меня, стараясь скрыть тот факт, что я испытываю какие-то неудобства.

— Хорошо, Холли, — говорит Джайлис, одаривая меня тем, что называется обворожительной улыбкой. — Расскажите людям, которые не читают вашего «Дневника», откуда у вас взялся синяк под глазом. Это произошло, когда вы преследовали знаменитого Лиса?

Мне не удается ответить на этот вопрос. Наклонившись, чтобы поставить стакан с водой обратно на стол, я задеваю микрофонный провод. Моя рука резко дергается, и вода выплескивается из почти полного стакана, причем, описав в воздухе идеальную параболу, она оказывается прямо на пиджаке Джайлиса. Одновременно с этим мой микрофон отклеивается и с громким стуком падает прямо в лужу воды, подобно ребенку, которому вздумалось закатить истерику. Джайлис вскакивает, поскольку, судя по всему, вода просочилась ему в трусы, и стоит, глядя на меня с открытым ртом. Я тоже смотрю на него, не в силах пошевелиться от ужаса. Затем в студии начинается движение. К съемочной площадке подбегают два человека. У одного из них в руках полотенце, которым он начинает быстро вытирать промежность Джайлиса. Другой человек пытается поднять футляр с моим микрофоном. Кажется, его не беспокоит то, что микрофон лежит в луже, но, к сожалению, законы физики против него. Его бьет током, и с криком «Дерьмо!» он бросает микрофон обратно в лужу. Во время всего этого хаоса я, не отрываясь, смотрю на Джайлиса, который, являясь ведущим этой передачи, как я надеюсь, должен спасти нас от происходящего здесь кошмара. Но он, кажется, с трудом контролирует себя. Его губы странно подергиваются, создается впечатление, что он вот-вот зарычит. Не в силах больше смотреть на него, я отвожу взгляд и, стараясь обрести контроль над собой, начинаю глубоко дышать, уставясь в пол. Я сильно прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь подавить вырывающийся смех. Судя по всему, Джайлису так и не полегчало. Он громко фыркает, я тоже больше не в силах контролировать себя. Это настоящий крах для нас обоих. Я в изнеможении падаю на диван. У меня по лицу катятся слезы. Постепенно я перестаю смеяться, увидев, как яростно размахивает руками стоящий за камерой помощник режиссера. Вытираю глаза.