Летнее приключение - Клер Кук Страница 47

Когда мы обнялись, моя сумка на ремне оказалась зажатой между нами.

— Мне очень жаль, правда, — сказала я. — Надо было позвонить тебе, чтобы узнать, каким рейсом ты летишь. Мы же могли вместе приехать в аэропорт.

Мама бросила беглый взгляд через плечо, а потом, повернувшись ко мне, пожала плечами.

— Мы все люди занятые, — вымолвила она.

Я знала, на какую кнопку надо нажимать, имея дело с мамой.

— Все дело в том, что я специально попыталась воспользоваться собственным одиночеством, — сказала я. Тут Канноли высунула голову из моей сумки.

— Понятно, — кивнула мама.

— Видишь ли, я не хочу становиться одной из тех женщин, которые готовы всю жизнь ждать мужчину, вместо того чтобы взяться за дело и начать заново строить свою жизнь.

Мама улыбнулась. В толпе позади нее я разглядела знакомую блестящую голову.

— Ого! — воскликнула я. — Не смотри туда, но, кажется, папа летит тем же самолетом.

— Чао, Белла! — пару мгновений спустя услышала я голос отца. Обняв маму, он вручил ей один из двух сливочных рожков, которые держал в руке. Рожки были ванильными, посыпанными шоколадной стружкой — почему-то в Бостоне все называют их джиммиз.

— Сладости для сладких, — проговорил отец.

Мне показалось, что мама хихикнула в ответ, но вокруг стоял такой шум, что, возможно, мне это только послышалось.

— Хм, — хмыкнула я, глядя на второй рожок, который папа все еще держал в руке. — Выглядит заманчиво.

Папа не сводил с мамы глаз.

— Кажется, нам через три выхода налево, — сказал он.

— Вот оно что, Лоренс Майкл Шонесси! — проговорила мама. — Выходит, ты помнишь джиммиз.

— Что ж, Мэри Маргарет О'Нилл, — произнес отец, — это, конечно, не совсем то, что мы ели в Тоскане. Но я готов спорить на альбом моего любимого Дина Мартина, что в Атланте мы сможем найти то что нужно.

— Разве Дин Мартин — итальянец? — спросила я.

— Урожденный Дино Крочетти, — сообщила мне мама.

Папа буквально расцвел, глядя на нее.

— Все великие романтики — итальянцы, — сказал он. Настала очередь мамы сиять, как медный грош. Все эти лучезарные улыбки начинали действовать мне на нервы. Папа вырядился в спортивный костюм оранжевого цвета с ярко-голубыми лампасами. Красный cornicello в золотой оправе на толстой золотой цепочке, висевший на его шее, как-то не очень гармонировал с его нарядом, а черные теннисные туфли, украшенные светящимися зелеными полосками, добавляли пестроты этому цветовому взрыву.

— Bay! — воскликнула я. — У меня такое ощущение, что вы оба для нас потеряны.

Мои родители продолжали наслаждаться мороженым, глядя друг на друга.

Я искоса посмотрела на них.

— Вы ведь не сошлись снова, нет? — полюбопытствовала я.

— Между прочим, пора бы тебе знать, что именно поэтому такие вещи называют личной жизнью, — заметила мама.

— Послушай, а не собака ли у тебя прячется в этом рюкзаке, а? — спросил отец.

— Ну ладно, — бросила я. — Не буду больше задавать вопросов. К тому же мне необходимо присесть.

— Вот и отлично, дорогая, — чуть ли не хором произнесли эти двое.

Как только я нашла себе местечко, где они не могли меня слышать, я усадила Канноли себе на колени и тут же позвонила Марио на мобильник.

Он ответил на второй гудок.

— Только не говори, что ты опоздала на самолет, — услышала я в трубке.

— Да ничего подобного, — сказала я. — Я даже слишком рано приехала. Что скажешь на это?

— Ты потеряла собаку?

— Не издевайся. Лучше догадайся, почему я тебе звоню? Ты ни за что мне не поверишь. Мама и папа летят этим же рейсом.

— Ого! Но ты не очень-то удивляйся этому, потому что они скорее всего просто заключили сделку, — помолчав, предположил Марио.

— И похоже, обоих эта сделка вполне устраивает, — заметила я. — Можешь мне поверить. Больше того, у меня сложилось впечатление, что они флиртуют друг с другом.

— Что ж, хорошо хотя бы то, что они ведут себя по-человечески, — сказал Марио. — А вдруг папа и есть тот самый парень, которого мама обещала привезти на свадьбу?

— Забавно, если это так. — Я взглянула на часы. — Слушай, а как там дела в Атланте?

Марио рассмеялся.

— Да тут у нас было настоящее приключение. Один из дядюшек Эми вчера затащил нас на импровизированный мальчишник в большой стрип-клуб Атланты.

— Для геев или натуралов? — полюбопытствовала я.

— Ха! — бросил Марио.

Я попыталась понять по его тону, что должно было означать это «ха».

— Слушай, они нормально относятся к вам с Тоддом?

— Все о'кей, здесь все нормально относятся к геям. А вот северян они ненавидят.

— Марио, прекрати!

— Да я не шучу! Повсюду можно увидеть множество безвкусных маленьких флажков конфедерации. Такое ощущение, что люди здесь все еще участвуют в гражданской войне.

— Кто их знает, — заметила я.

— Знаешь, я слышал, что на вечеринке будут подавать бамию.

— Только не это! — воскликнула я. — Неужели нам придется ее есть?

— Эндрю здесь все называют Бас-Тин, [32]— сменил тему разговора Марио.

— А как называют вас с Тоддом?

— Бас-Тин. Или подружками. В зависимости от ситуации.

— Боже мой! — вздохнула я. Тут в зале объявили:

— Начинается посадка на рейс 65, следующий в Париж через Атланту. Мы приглашаем в самолет пассажиров первого класса, пассажиров с маленькими детьми, а также тех, кому необходимо побыстрее занять место.

— Ну все, Марио, — сказала я. — Мне пора идти. Начинается посадка.

Отключив телефон, я убрала его в сумку.

— Прости, Канноли, но пришла пора снова отправлять тебя в рюкзак, и тебе придется посидеть там, пока я не придумаю, как тебя оттуда вызволить.

Засунув собаку в рюкзак и пристегнув ремни безопасности к ошейнику Канноли, я застегнула молнию. Несколько человек в деловых костюмах с кейсами в руках направлялись к стюардессе, которая собирала посадочные талоны у пассажиров первого класса.

Неожиданно один из этих людей оглянулся и помахал мне рукой.

Это был Шон Райан.