Долгожданная встреча - Шанна Кэррол Страница 47

Вэнс откинул с лица жены спутавшиеся золотистые пряди и, сжав пальцами ее грудь, принялся легонько покусывать розовый сосок.

– Вэнс, ох, Вэнс!.. – задыхаясь, закричала Карен. – Это ведь так важно…

– Знаю.

– Но неужели ты хочешь всю жизнь провести на ранчо? Вэнс резко приподнялся.

– А ты хочешь стать такой же, как Берта Грин?

Карен молчала – вопрос мужа озадачил ее. Вэнс поднялся с постели и, пошарив в карманах своей куртки, вытащил табак, бумагу и свернул сигарету. Чиркнув спичкой, прикурил и подошел к окну.

– Говоришь, всю жизнь провести на ранчо? – пробормотал наконец он. – Видишь ли, ранчо – мой дом.

– Но не мой.

– Потому что ты сама этого не хочешь. А моя мать была там счастлива.

– Но я не Элизабет, – заявила Карен.

– Да, конечно. – Вэнс помолчал. – Знаешь, я очень люблю выходить ранним утром из дому. Бывает так тихо… Кажется, слышно, как спускаются тени с гор и как поднимается солнце… Я чувствую запах кедра… И вижу, как ястреб парит высоко в небе… Я слышу шум реки и вижу сверкающие воды… Неужели все это бросить?

– А как же я? Как же наш ребенок? Нас ты можешь бросить?

Пакстон отвернулся от окна. Его глаза сверкали во тьме. Когда же он заговорил, в его голосе звучала угроза.

– Что означают твои слова? – спросил он.

– Не знаю, Вэнс. Просто я хотела сказать… Боюсь, я не выдержу.

– Не говори глупости. – Вэнс снова повернулся к окну. «Нас ты можешь бросить?» – Эти слова жены еще долго звучали у него в ушах.

Несколько дней спусти они въезжали в ворота ранчо.

Увидев их, Билли Хармони расплылся в улыбке.

– Как поживаете, мэм? Рад видеть вас. И знаете, – добавил он, – все парни говорят, что без вас на ранчо очень скучно.

– Спасибо тебе, Билли, – ответила Карен, тронутая словами юноши. – Надеюсь, твои раны зажили?

– Да, мэм, уже давно. – Билли, демонстрируя свою силу, поднял один из тяжелых тюков, навьюченных на мула. – Все в порядке. Вэнс, в загоне стоит фургон с упряжью. А Тед отправился в долину – собирать стадо. Он говорил, что помощники ему бы не помешали.

– Оседлай-ка мне этого мустанга, – распорядился Вэнс. – Увижусь с отцом, а потом сразу же поеду к Теду.

Карен тяжко вздохнула. Они и минуты дома не побыли, а муж уже готов снова уехать. Карен подошла к парадной двери и распахнула ее. В большой комнате топились оба камина. Тут кто-то чихнул, а потом раздался низкий трубный звук – Тру Пакстон высморкался.

– Сеньор Пакстон, вы опять?! – закричала Марайя, выходящая из кухни с кружкой в руке. – Ох, сеньора! – Она подошла к Карен и обняла ее одной рукой. И тотчас же из-за спинки кресла появилась голова Тру. Старик хотел что-то сказать, но вдруг снова расчихался. – Как хорошо, что вы снова с нами, – продолжала мексиканка. – Нам было без вас так одиноко! И поговорить не с кем, кроме мужчин. А Марселина… О чем с ней разговаривать? – Марайя пожала плечами. – Она только о мужчинах и говорит.

– Помолчи хоть немного, – проворчал Тру, вставая с кресла.

Марайя подошла к старику и подала ему кружку.

– Черт возьми, что это такое? – пробормотал Тру.

– О-ох, сеньора, – улыбнулась кухарка, глядя на живот Карен. – Видать, большой ребеночек получится! Настоящий Пакстон! – Марайя вдруг с беспокойством посмотрела на молодую женщину. – Сеньора, с вами все в порядке? Это же такая утомительная поездка…

– Я чувствую себя прекрасно, Марайя, – улыбнулась Карен. – И я очень рада, что наконец-таки вернулась.

– Я, кажется, спросил, что это такое? – проворчал Тру, заглядывая в кружку.

– Бульон, – с невинным видом ответила Марайя.

– Ты что же, забыла, что я велел подать?

– Но больному нужен бульон, – возразила мексиканка. – Поэтому я зарезала цыпленка и сварила вам бульон. – Тру снова заглянул в кружку, потом пристально посмотрел на Марайю. Та вздохнула и пожала плечами. – Вам уже шестьдесят два. Говорила я вам, чтобы вы в промозглую погоду не выходили из дома без куртки, да разве вы меня послушали?! Так что теперь пейте бульон.

– Хорошего цыпленка изничтожила, – пробормотал Пакстон-старший, снова усаживаясь в кресло.

– Ох, сеньора, вы, должно быть, устали с дороги. Марселина приготовит вам горячую ванну, – сказала Марайя, снова поворачиваясь к Карен.

– Это было бы замечательно, – улыбнулась Карен. – Спасибо.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вошел Вэнс.

– Мы с Билли отправляемся в долину, – заявил он. – Вернемся к ужину.

– Неплохая идея, сынок, – кивнул Тру. – Не забудьте побывать у ручья Уиллоу. Там размыло целый овраг, пока вы охраняли границу. Возможно, там в грязи увязли животные. – Тру снова чихнул.

Вэнс усмехнулся.

– Позаботься о себе, отец.

– В этом нет необходимости, – фыркнул Тру. – За меня все делает эта мексиканка. Подумать только, бульон! А вообще-то, сынок… Ты вовремя привез жену домой.

Карен, уже поднимавшаяся по лестнице, остановилась; ей казалось, она ослышалась.

– А почему ты сам ей об этом не сказал? – спросил Вэнс.

– Потому что она слишком хорошо играет в шашки, вот почему, – пробурчал Тру. Он опять чихнул, потом закашлялся.

Вэнс усмехнулся и вышел из дома. …

Снег… Впервые за много лет в Паксе ожидалось Рождество со снегом. Карен улыбнулась и бросила в висевший над огнем котелок с пуншем щепотку корицы. Заходившие в дом ковбои сбрасывали свои утепленные куртки, бросали их в угол комнаты и направлялись к котелку с горячим рождественским напитком. Еще утром Тед Утреннее Небо привез полдюжины диких индеек, и теперь они, ощипанные и политые соусом, подрумянивались на вертеле. Ковбои, сидя на кухне, попивали пунш и поглядывали на индеек, покрывавшихся аппетитной корочкой. Когда же Марайя наконец-то прозвонила в колокольчик, все повскакивали с мест и устремились к праздничному столу.

Два часа спустя сытые и разомлевшие от пунша ковбои перебрались в гостиную – настало время для елки. Еще неделю назад Билли срубил в лесу хвойное дерево, и Карен превратила его в сверкающее чудо; ей хотелось устроить в Паксе такое Рождество, какого здесь не видывали. Она попросила ковбоев зажмуриться, а сама с помощью Билли внесла в гостиную и принялась устанавливать в углу молоденький кедр. Ковбои ворчали, однако глаза все же не открывали. Когда же Карен наконец-то разрешила им открыть глаза, все ахнули в восхищении, а некоторые из ковбоев даже прослезились от переполнявших их чувств.

Перед отъездом из Сан-Антонио Карен купила всем скромные подарки – табак, бумагу для сигарет и теплые носки; кроме того, привезла целую стопку книг и журналов. (Она знала: книги и журналы будут передаваться из рук в руки, и их зачитают до дыр, перед тем как поставить на полку в сарае, где жили ковбои.) А на одном из свертков на серебристой бумаге было крупными буквами выведено: «ТРУ».