Стиль модерн - Ирэн Фрэн Страница 47

Проходя через этот сераль, — в то же время не похожий на него, потому что эти холодные одалиски с выставленными напоказ ногами казались удивительным образом свободными, — Стив задался мыслью: а заглядывала ли сюда любовь, или же речь шла лишь о мрачной пирушке? Но у него не хватило времени, чтобы додумать ее. В глубине зала поднялся представительный мужчина, сразу же обратившийся к нему:

— Мы с вами договорились о встрече. Вы тот самый американец, который…

Мужчина был красив, почти изыскан. Стив был удивлен. Впервые он встретил такого наблюдательного француза: как Вентру распознал в нем иностранца? Ведь Стив даже свою награду носил по парижской моде.

Но Вентру не оставил ему времени для вопросов, указал на стул, предложив сесть.

— Итак, консервные жестяные банки? Судя по тому, что мне рассказывали, необычная конструкция. Я видел образец. Вы хотите продать четыреста тысяч таких, господин О’Нил? Но это слишком много. Здесь Европа, не забывайте.

Этот человек говорил напрямую, быстро, немного в американской манере, что удвоило удивление Стива. Обычно французские оптовики находили удовольствие в длинных разговорах, в проволочках восточных базарных торговцев, будто хотели, до завершения дела, часами наслаждаться величием своего могущества. Этот же, очевидно, предпочитал все делать быстро. Он не был похож на «новоиспеченных». Вентру одевался с изяществом: серый костюм в тонкую полоску, жемчужного цвета шелковая рубашка, стальной галстук — его удачно дополняли серебряные отсветы у глаз и на висках. Красивый человек, действительно, ничего показного. Но почему за ним закрепилась такая ужасная репутация? Может быть, из-за того, что при общении его безразличные глаза, буравящие собеседника, изгоняли первую эмоцию, эту мимолетную слабость?

Есть ли у Вентру пристрастия? Женщины, возможно? Стив украдкой поискал глазами неизбежный «гарем», всегда окружавший «новоиспеченных», и никого не увидел. Вентру посмотрел на него с иронией — это была даже не улыбка, а мимика гурмана, знающего, как пользоваться своей властью.

— Нет, господин О’Нил, я пришел один. Я не доверяю женщинам.

Он все угадывал. Это раздражало Стива, но он попытался успокоиться. Главное состояло в том, чтобы договориться о деле.

К ним подошел метрдотель. Они сделали заказ и их быстро обслужили. Вентру ел довольно мало для нувориша, как заметил Стив. Он говорил короткими и сжатыми фразами так складно, что, еще не дойдя до десерта, дело было практически решено.

— Замечательно, — промолвил Вентру, — с завтрашнего дня чиновники в министерстве получат указания. Что до меня… вы мне заплатите золотом.

Стив чуть не опрокинул рюмку с «Бордо».

— Вы хотите сказать… золотыми монетами?

— Нет. Слитками. И побыстрее.

— Почему?

Вентру усмехнулся:

— Я люблю золото. Легко перевозить, конвертировать.

— Вы собираетесь путешествовать?

— Никогда не знаешь заранее. Надо быть готовым ко всему.

— Однако вы не патриот, — отважился Стив. — Это большой недостаток в нынешние времена.

Вентру сдержанно рассмеялся:

— Вы, конечно, читаете газеты, господин О’Нил. Следите за новостями. Русская революция и забастовки у нас. Волнения в армии. Я не должен был вам этого говорить, но ходят слухи о грядущих восстаниях. Все увольнения временно запрещены.

— Вы забыли о нашей интервенции. Миллион американских солдат будет во Франции уже к июлю.

— Пока они прибудут… Война может длиться еще два или три года. Что бы там ни было, тот мир, который из этого выйдет, будет другим. Вы очень молоды, господин О’Нил. Вы очень молоды.

Застигнутый врасплох, Стив не знал, что ответить.

— Мир уже меняется, — продолжал Вентру. — Посмотрите на наших герцогов и графов. Они жили за счет своих имений, своей аренды. Вы ни одного из них не увидите теперь в шикарных местах. Они все попрятались. Государство наложило мораторий на их имения. Им не достанется больше ни су. Некоторые уже не оправятся после этого. Все перевернулось. Развращенные министры выступают теперь в роли образцов добродетели, полусодержанки, никогда не относившиеся к сливкам общества, руководят благотворительными праздниками и торжествами для калек. Отныне не будет уже четкой границы между людьми респектабельными и теми, кто таковыми не являются.

Две женщины прошли мимо стола, коснувшись плеча Стива своими манто из каракульчи.

— Меха в мае! — усмехнулся Вентру. — Бог знает откуда они появились. Изменилось все, даже женщины уже не те.

— Но кокотки, они всегда были!

— Кокотки! Но то время кончилось, ушло навсегда, еще до войны! Теперь только потаскухи и шлюхи, которые расчетливо торгуют собой. С любовью покончено. С самой комедией любви покончено. Как и с Булонским лесом. Еще недавно это было изысканное место: шик, чопорность, вся эта пыль в глаза. Покончено и с этим. Там можно встретить только иностранцев, прогуливающихся пешком. Все хорошенькие женщины здесь, жужжат вокруг богатеев. Я от них шарахаюсь, как от чумы.

Вдохновленный этой темой, Вентру стал настоящим французом — и уже не мог остановиться:

— …Сейчас редко можно увидеть настоящего мужчину: они или погибли, или искалечены. Женщины могут выбирать только между девственниками и стариками. Они подстерегают свою фортуну в метро или устраивают у себя дома преподавателя танго — первого попавшегося. В конце концов все приходят к одному и тому же.

Стив бросил салфетку на стол:

— Я не одобряю вашей манеры говорить о женщинах, месье Вентру. Вы слишком их ненавидите или же чрезмерно их любите. Я уверен, что всегда будут существовать влюбленные женщины. Французы так раньше не разговаривали…

— Раньше! Вы слишком молоды, господин О’Нил, вы еще не все поняли. Женщина — предательница. Шпионка, владеющая секретом. Полюбуйтесь на Мата Хари. Раньше, как вы говорите, она была кокоткой, красивой, весь мир у ее ног — как женщины, так и мужчины. Как только началась война, она не нашла ничего лучшего, чем шпионить для бошей. К счастью, ее арестовали и, кстати, скоро расстреляют. И она не первая. И не последняя.

Он больше не улыбался. Его раздражение было искренним: глухая злоба, подпитываемая, наверное, годами. Вентру вдруг замолчал, позвал гарсона, заплатил, поднялся. Их переговоры длились не более часа.

Стив был совсем сбит с толку. Он переходил от удивления к удивлению. Уже подойдя к выходу, он еще раз вопрошающе посмотрел в лицо Вентру, словно искал, за что бы зацепиться, чтобы яснее увидеть этого человека.

— Во всяком случае, мы заключили сделку, — бросил тот, надевая шляпу.

Стив тут же пообещал себе — непонятно почему — забыть как можно скорее этот ужин и этого человека. И в это мгновение у него за спиной скрипач заиграл пронзительную мелодию, а пальцы за фортепиано подхватили ее, создав волнующую гармонию.