Мой темный принц - Джулия Росс Страница 47

Она окончательно смутилась и растерялась.

– Но я думала, что вы научите меня королевским манерам и выправке.

– Вы уже знаете все, что необходимо. – Он властным жестом указал ей на дверь. На груди полыхнули медали. – Убирайтесь! Сейчас же! Хватит уже!

Кровь обжигала ей вены. На ватных ногах, не помня себя, она взлетела по лестнице в свою комнату. Только раз за всю свою сознательную жизнь она совершила подобную глупость, в пятнадцать лет. Но то, с чем была не в силах совладать девочка-подросток, для женщины двадцати двух лет не должно быть проблемой, не так ли? Если не считать, что она зашла слишком далеко, слишком сильно давила на него и он больше не хочет подпускать ее к себе.

Она вытащила листок писчей бумаги! На секунду слезы затмили ей взор. Она смахнула их рукой и окунула перо в чернильницу.

«Милая мама. Я попала в опалу и с этого самого дня буду получать уроки от его людей. Наш принц ночи Николас чуть не стал человеком, на один короткий миг, и это до смерти его напугало. Но мне кажется, что я нащупала его слабое место. Он одинок. Ужасно, страшно одинок. И по-моему, боится дружбы. Мой отец тоже страдал от одиночества?»

Она зачеркнула последнюю строчку и потом принялась с остервенением водить по ней пером, пока не процарапала бумагу насквозь.

Услышав стук в дверь, она вздрогнула и смяла письмо.

Это был всего лишь Алексис. Золотоволосый мальчишка неуверенно топтался на пороге. В руках он держал телескоп. Вслед за ним появилась Квест.

– Эрцгерцог Николас велел мне принести вам это, мэм.

– Господь Всемогущий! Его телескоп? Мне? Зачем?

– Чтобы вы могли смотреть на звезды.

– А Квест?

– Его королевское высочество сказал, что она может составить вам компанию, если вы пожелаете.

Пенни протянула руку, и волкодав подбежал к ней. От серебристой шерсти повеяло теплом и уютом. Алексис примостил инструмент на окне.

– Вы знаете, как он работает? – махнула она в сторону телескопа и тут же смутилась: не слишком приятно показаться невежественной в глазах юнца. – Вы мне не покажете?

– Если хотите, мэм, – ответил он.

Пенни внимательно наблюдала за тем, как он крутит ручки, потом попробовала сама, наклонившись к длинной трубе. Выпрямляясь, она увидела его отражение на латунной поверхности. Их взгляды встретились, и он опустил глаза, словно ему вдруг стало ужасно стыдно. Эта смесь невинности и зрелости тронула ее до глубины души.

– У тебя есть в Глариене подружка? – спросила она.

Мальчишка сделался пунцовым и замотал головой, потом повернулся и выскочил из комнаты, словно ошпаренный. Дверь захлопнулась. Пенни долго смотрела в телескоп, поглаживая Квест, а собака мела по полу хвостом. Алексис пребывал как раз в том возрасте, когда она, Пенни, сбежала с мужчиной, чтобы тайно обвенчаться с ним. Невинный возраст. Возраст, когда люди верят в мечты. И все же в глазах у мальчишки светилась сама древность, как у Мерки Маги, падшей женщины, которая обитала на рынке Нориджа и постоянно бормотала о разврате, когда была навеселе.

Николас сел за стол и расправил скомканный листок. Он день за днем проверял ее мусор. Читал каждое из ее писем, прежде чем переслать их дальше. И при этом сгорал от стыда, но перепоручить эту задачу кому-то другому не мог. Ему так и не удалось ничего узнать, за исключением того, что у Пенни Линдси доброе сердце. Он выгнал ее вон, накричал на нее, желая спасти от себя самого, и что же она пишет своей матери?

«Он одинок. Ужасно, страшно одинок. И по-моему, боится дружбы. Мой отец тоже страдал от одиночества?»

Он подождал, пока кровь затихнет и перестанет бурлить в венах. Все, что он мог бы предложить ей, насквозь пропитано эгоизмом и подлостью. То, что он на секунду поддался своим страстям, было чистой воды постыдной слабостью, и от этой мысли его начинало трясти. Он словно мотылек, который в отчаянии стучится в стекло закрытого окна, тщетно пытаясь добраться до теплого света. Только принцесса София может принять его таким, каков он есть. Пенни всего лишь пешка в игре.

И все же он желал ее. Он дурак, жалкий, презренный дурак.

Стоило ему прикрыть глаза, и он снова видел ее – она лежит, ослабев от смеха, на ковре, готовая простить и утешить. Он встает рядом с ней на колени. Он уже поцеловал ее. Он в курсе, что она познала мужчину, мужа. И ему хочется окунуться с головой в свою страсть. Его возбуждение пульсирует в сладостном предвкушении. Руки сгорают от желания коснуться каждой выпуклости ее тела, каждого потаенного уголка. И в то же время ему хочется добавить мольбы и нежности, вложить в ее ладони свое сердце. И он чувствовал себя дураком, шутом гороховым, над которым посмеялась судьба, а все потому, что решил, будто принц Глариена может предложить подобную вещь и ему за это ничего не будет.

Так что пусть берет уроки верховой езды у Фрица, а все остальное она узнает из записок, которыми он снабжает ее каждый день. Будет тихонечко сидеть за ширмой и наблюдать. Ему не обязательно встречаться с ней наедине. Если ей вдруг станет одиноко, у нее есть Квест. Скоро придет пора перехватить карету Софии и надеть на Пенни маску. После свадьбы все будет кончено, долг призовет его, ему придется вечно идти по лезвию ножа, чтобы его народ не скатился в хаос.

Все, что ему нужно, – протянуть с утра до вечера и с вечера до утра, и так каждый день, зная, что она здесь, в кабинете, зная, что она спит наверху, прямо над его спальней; и при этом не упасть перед ней на колени, вымаливая прощение или умоляя пустить его к ней в постель. И еще – она больше не должна видеть его с Алексисом.

Николас исписал несколько листочков своим аккуратным безликим почерком:

«София немного знакома с астрономией и обожает покровительствовать наукам. Главные планеты – это Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн и Георгиум Сидус, открытый доктором Гершелем из Бата. У Юпитера четыре спутника, у Сатурна семь, у Георгиум Сидус – шесть. Хотя Георгиум Сидус почти не уступает по размеру Юпитеру, его невозможно увидеть без телескопа. За последние десять лет были также открыты следующие более мелкие тела: Церера, Паллас, Юнона и Веста».

Пока она жила себе тихо-мирно в Норфолке, в большом мире совершались великие открытия. Она читала о них в газетах, но что значит вращаться в этих кругах, иметь возможность влиять на подобные события? Пенни, конечно же, знала главные планеты, но никогда не разглядывала их в телескоп безоблачной летней ночью. Поверхность Луны стала для нее настоящим открытием. Если до этого она чувствовала себя маленькой и незначительной, то теперь ощущала свою бесконечную ничтожность, и ей хотелось плакать от одиночества. Может, ее кузина София тоже смотрит на эту Луну из окна своей неведомой темницы где-то в Глариене и ее охватывают те же чувства?

«Я все еще в опале, мама, – писала она. – Но он послал мне в компанию своего глариенского волкодава. Квест действительно доставляет мне утешение».