Пират и язычница - Вирджиния Хенли Страница 47

– Завтра я должен быть в Лонсестон-Касл на заседании суда. В тамошней городской тюрьме содержится несколько опасных преступников. Если хочешь, можешь посмотреть, как я буду выносить приговоры. А оттуда всего полчаса по реке Тамар до Плимута.

Осушив бокал, Рурк подошел к жене.

– Таких красавиц, как ты, еще не рождала земля.

Он слегка коснулся губами полуоткрытых губ Саммер.

– Ты великодушно исполняла все мои желания, – пробормотал Рурк, вынимая шпильки, так, что шелковистая копна рассыпалась по его рукам, – поэтому справедливо, чтобы я исполнил твои.

Саммер вздохнула:

– Кажется, у меня уже все есть.

Она откинула голову, словно приглашая Рурка насладиться сладостью своей бархатистой кожи. Рурк никогда не испытывал такого безумного вожделения, как в эту минуту. Поспешно сбросив одежду, он снял платье с Саммер и уткнулся лицом в благоухающие груди. Пальцы запутались в шнуровке корсета. Наконец, почти сорвав проклятый баск, Рурк уложил Саммер на кровать. Теперь на ней были только рубины и тонкие чулки с подвязками.

– Пусть остаются, ведь та пара так и лежит в моем кармане, – глухо пробормотал Рурк, алчно оглядывая ее. – Ты выглядишь настоящей языческой королевой в этих драгоценностях.

Саммер и вправду была неотразимо прелестна в этот миг. Его ненасытные губы прижимались к самым чувствительным местечкам ее тела, и кожа Саммер горела, как обожженная, хотя ее самое сотрясал озноб.

Рурк долго ласкал ее груди, терзая языком пылающие соски, вбирая в рот розовые вершинки. Потом его язык скользнул в ямку пупка. Осыпав поцелуями ее ноги, он проложил дорожку к обнаженным бедрам и набухшему холмику. Губы теребили черное облачко волос.

– Ру! – протестующе вскрикнула Саммер. Муж приподнялся, навис над ней и снова испробовал вкус ее губок. Сердце Саммер покатилось куда-то, когда огненный меч пронзил ее. Не помня себя от восторга, она прижалась к мужу и принялась лихорадочно гладить его по спине, упругим ягодицам и, припав к маленьким плоским соскам, стала посасывать, пока они не превратились в крохотные бугорки.

Неутоленное желание неотступно терзало Рурка. В крови кипел яд возбуждения. Несмотря на то что Саммер достигла пика наслаждения, он неумолимо вонзался в нее, не слыша просьб остановиться. И чудо наконец свершилось – Саммер вновь застонала и начала выгибаться. Теперь она умоляла его продолжать. Рурк шептал неприличные, ласковые, нежные словечки, и Саммер возбуждалась все сильнее. Огромные ладони приподняли ее бедра навстречу безжалостным выпадам, и Саммер, вскрикнув, провалилась в благословенное забытье.

Рурк прижался разгоряченной плотью к ее пульсирующему, невыносимо чувствительному бутону, и Саммер вжалась в перину, пытаясь ускользнуть от его иссушающих ласк. Но что-то в самых ее глубинах проснулось и расцвело, словно огненный гибискус разворачивал лепестки. Рурк неожиданно вышел из нее, выгнулся огромным луком и снова заполнил опустевший грот, исторгнув в него любовную лаву и выкрикнув имя жены.

Больше ей не о чем было просить небеса. Быть рядом, всегда делить с ним ложе – это ли не счастье?

Медленно, нехотя она вернулась на землю с заоблачных вершин. Теперь Саммер понимала, о каком идеальном любовнике говорила графиня Шрусбери.

Карета остановилась в квадратном дворе замка Лонсестон, и Рурк помог Саммер спуститься на землю. Крепость была выстроена в двенадцатом веке. Во время гражданской войны здесь были расквартированы королевские войска, и с тех пор замок раза четыре менял хозяев.

– Это место прозвали замком смерти – почти никто из заключенных не выдержал грязи, голода и холода здешней тюрьмы. Мерли как мухи, – мрачно пояснил Рурк, словно одолеваемый тяжкими воспоминаниями, хотя, по подсчетам Саммер, ему было не больше пятнадцати, когда войска Кромвеля вытеснили Стюартов из Корнуолла.

Городок Лонсестон был расположен у подножия двух высоких холмов – Сент-Томас и Сент-Стефен. Только сейчас Саммер поняла, почему это место называют воротами Англии.

Чуть подальше возвышались грозные замковые укрепления. Оглядев квадратные башни и зубчатые парапеты, Саммер зябко повела плечами. Ей действительно стало не по себе. Поросшие зеленым мхом камни, из которых был сложен замок, придавали ему поистине зловещий вид.

К ее удивлению, во дворе собралось много народа: вероятно, горожанам хотелось своими глазами увидеть, как вершит суд новый магистрат. Перед тем как покинуть Саммер, Рурк приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

– Это залихватское страусовое перо придает тебе такой соблазнительный вид, что я едва удерживаюсь, чтобы не зацеловать тебя на глазах у всех.

Саммер поспешно отступила, прекрасно зная, что он не задумываясь исполнит свое обещание. Но когда Рурк поднялся на возвышение, она едва узнала его в мантии и парике. Вскоре перед судьями предстали заключенные. Всего их было двадцать пять, но один, рослый, с красной одутловатой физиономией, резко выделялся из толпы. И одет он был куда лучше других: камзол его, хотя и грязный, явно был сшит модным портным из дорогой ткани. Остальные показались Саммер на одно лицо – худые, оборванные, с бегающими глазками, словом, из тех, кому лучше не попадаться на темной улочке. Саммер сама не могла объяснить, отчего испытывает к ним такое отвращение, и лишь услышав, в чем их обвиняют, все поняла. Подлые мародеры направляли суда на скалы, чтобы поживиться добычей.

Толстяк оказался Уильямом Годолфином, владельцем нескольких рудников. Свидетели показали, что после каждого преступления негодяи прятались в шахтах и выходили на поверхность лишь для того, чтобы затопить очередной корабль. Однако ни у кого не хватило смелости обвинить Годолфина, хотя при обыске у него обнаружили грузы с затонувших кораблей на десять тысяч фунтов.

Рурк угрюмо заслушивал все показания. Лицо его потемнело, когда речь зашла о том, как расправлялись преступники с пассажирами и членами команды, пытавшимися спастись. Им не давали выйти из воды, попросту побивая камнями, не щадя ни женщин, ни детей, а трупы потом уносил прилив.

Вне себя от ярости, Рурк с силой ударил по столу молотком и приказал судебному приставу:

– Бейлиф, немедленно удалите со двора дам и ребятишек, прежде чем новый свидетель принесет присягу.

Саммер трясло как в лихорадке. В памяти снова всплыли ужасные картины той ночи в Лизед-пойнт, и сердце сжалось от сочувствия к мужу. Да, нелегкое поручение дал ему король!

Она подошла к краю парапета и залюбовалась извилистой лентой реки Тамар, почти отделявшей треугольник земли, названной Корнуолл, от всей страны. Вдали, как два суровых стража, возвышались скалы Торс-оф-Дартмур, стоявшие здесь с сотворения мира. Унылые, пустынные места, где бродят лишь стада диких пони да отары овец и раздается назойливое воронье карканье да уханье канюков. И все же первобытная красота болот и перелесков трогала душу. Саммер прикрыла глаза, и в тот же миг у нее словно выросли крылья. Она почувствовала себя свободной, недосягаемой для мирских забот, вольно парящей птицей.