Курортный роман, или Звезда сомнительного счастья - Юлия Шилова Страница 47

– Я хочу тебя привязать. Иначе я не смогунастроиться и у меня ничего не получится.

Глобус усмехнулся:

– Ну что ж. Давай привязывай. Я в твоемраспоряжении.

Я огляделась и увидела на спинке кроватиполотенца. Они были довольно длинные и вполне могли сыграть роль наручников.

Я крепко-накрепко привязала руки Глобуса кстальным прутьям кровати. Затем медленно сняла с него штаны, вытащила из нихремень и прислонила его к горлу этого придурка.

– Эй, ты что?! – не на шутку перепугалсяГлобус.

– Не переживай, милый. Это только начало.Расслабься и получай удовольствие.

– Ты такие шуточки прекращай, а то я сейчасэти прутья повырываю и тебе такое устрою!

Не обращая внимания на его угрозы, я сдавилаего горло ремнем. Появился Димка, взял подушку, быстро накрыл ею голову Глобусаи выстрелил в подушку несколько раз.

– Пистолет с глушителем, но с подушкойспокойнее, – каким-то чужим голосом проговорил он.

Я сидела ни жива ни мертва.

– Ты убил его?

– А ты думала, я буду сидеть и наблюдать, какты занимаешься сексом с этим недоумком?

Из-под подушки показалась кровь. Я воцепенении уставилась на нее. Димка усмехнулся:

– А тебе не кажется, что ты сидишь на трупе?

Я вскрикнула и вскочила. Димка поднял с поламое платье и вежливо протянул его мне:

– Ты нисколько не изменилась. Прошло стольколет…

Я прикрыла платьем обнаженную грудь ипрошипела:

– Отвернись, чего пялишься?!

– Господи, да что я там не видел, – усмехнулсяДимка.

– Так это когда было-то?! Я вот, например, ужев упор не помню, что там у тебя в штанах…

– А зря. Я помню каждую родинку на твоем теле.

Препираться было некогда. Я быстро наделаплатье. Димка подошел к кровати и поднял подушку: одна пуля угодила Глобусупрямо в лоб, а другая – в глаз. По голове стекала вязкая жижа. Чтобы незакричать, я зажала рот ладонью.

Я села на пол и тихо заскулила:

– Господи, что ж теперь будет-то?

– Ничего не будет. Его нужно спрятать в шкаф.Не дай бог, проснется Лерка и увидит эту картинку. Потом всю жизнь заикатьсябудет. Помоги мне его перетащить, я один не справлюсь. Хватай за ноги.

– Я не смогу…

– Тоже мне, недотрога нашлась. Как передмужиками раздеваться, так пожалуйста. Привязывать их – тоже пожалуйста, а кактрупы носить, так она не может!

– Меня стошнит, – я жалобно посмотрела наДимку.

– Не стошнит. Несколько минут назад на немголяком сидела и тебя не тошнило. Бери Глобуса за ноги, нам нельзя терять ниминуты. Не забывай, что в подвале сидит твоя подруга.

Напоминание о Катьке привело меня в чувство.Взяв Глобуса за ноги, я отвернулась, чтобы не видеть его обезображенное лицо.

– Господи, какой же он тяжелый…

Мы засунули Глобуса в шкаф. Димка затолкалтуда окровавленную подушку с простыней и его одежду, вынув предварительно изкармана брюк пистолет. Он протянул его мне.

– Что это?

– Пистолет.

– Зачем?

– Возьми на всякий случай. Если ты умеешьметать гранаты, то, значит, сумеешь и стрелять.

Я взяла пистолет. Димка плотно закрыл дверишкафа и подошел к входной двери:

– Оставайся здесь.

Я посмотрела на шкаф глазами, полными ужаса, изамотала головой:

– Ты хочешь, чтобы я осталась в комнате спокойником?

– Мертвый Глобус теперь ничего не сделает.

– Я с тобой!

– Не забывай, что у тебя ребенок. Жди. Яскоро. Не забывай, что у тебя есть пистолет, сиди тихо и держи ухо востро.

– Димка, а ты скоро?

– Я же сказал, скоро.

Как только за Димкой закрылась дверь, я снялапистолет с предохранителя и села рядом с дочерью. Я страшно боялась, что дверишкафа откроются и передо мной появится Глобус. Я не могла поверить, что онмертв, и прислушивалась к каждому шороху. Дочка сладко посапывала в своейкроватке и даже не подозревала, какие события творятся в этом доме.

Я стала думать о Катьке. Совсем одна сидит вкаком-то сыром темном подвале. Такой подруги больше не сыщешь на всем свете. Ейвсегда не везло, точно так же, как и мне. Вспомнилась наша адская работа заграницей и тот день, когда наши работодатели разрешили нам вернуться на Родину.Мы купили ящик шампанского, приехали к Катьке и ушли в тихое пьянство. Мымечтали вернуться на Родину и по-человечески выспаться. Там, за границей, мыспали не больше пяти часов в сутки и вкалывали как прокаженные. Мы пели вживую,и никому не было никакого дела до того, что творится с нашими голосами. Дляукрепления голосовых связок Катька питалась сырыми яйцами. Я всегдаотворачивалась – не могла смотреть на это спокойно. Я помню, как мы прилетели вШереметьево и не могли наслушаться – кругом говорили по-русски. Мы забежали вкакой-то бар, выпили и всласть наплакались. Я почувствовала, как защемило сердце,и постаралась отогнать дурные мысли.

Время тянулось медленно. Я посматривала начасы, и мне казалось, что стрелки застыли на месте. Не выдержав, я встала ивыглянула в коридор. В коридоре никого не было. Гробовая тишина и тусклый,малоприятный свет. Закрыв за собой дверь, я спустилась по лестнице, прижимаяпистолет к самому сердцу. Прошла через просторный холл и стала соображать – гдемог находиться подвал. Неожиданно в самом конце длинного холла замаячила тень,и я, не раздумывая, вытянула руку с пистолетом. К моему счастью, это был не ктоиной, как Димка. Он просто побагровел от злости.

– Послушай, ты где должна быть?! – со злостьюпрошептал он.

– Я не могу там сидеть одна.

– Там ты не одна, ты с ребенком.

– Ребенок спит. Если я там еще хоть пару минутпосижу, то потеряю сознание от страха. Мне все время кажется, что из шкафавылезет Глобус.

– Ты что, совсем ненормальная?! Глобус мертв.

– Я боюсь покойников. Глобус мертв, но ведьего душа жива. Душа умирает только на девятый день.