Не идеальная я - Валентина Сегида Страница 47

Глаза привыкли к темноте, и я могу различать тени.

А если я умру? Эта мысль пульсирует в моей голове, давая страху полностью завладеть моим сознанием. Я не хочу умирать! Я только начала жить, а тут такая нелепая смерть.

– А ну соберись, тряпка! – говорю я себе. Крови на голове я не нашла, когда трогала ее рукой. Только огромную шишку на макушке.

Как перестать бояться и успокоиться? Как унять дрожь по всему телу и заставить его слушаться меня? Я должна встать хотя бы на четвереньки и идти к выходу. Телефон я не смогу найти в таком состоянии. Я кладу руку себе на грудь и нащупываю бабушкин крестик под футболкой. Я прошу её мне помочь. Прошу дать мне сил встать и не позволить умереть одной в старой квартире.

Для того чтобы успокоиться, я начинаю медленно и глубоко дышать. Как меня учили на йоге. Получается не сразу, сначала я кашляю и задыхаюсь. Потом по чуть-чуть моя грудная клетка начинает расширяться все больше и больше.

Ровное медленное дыхание насыщает мой мозг кислородом, и сознание проясняется. Я переворачиваюсь обратно на живот и ползу в сторону к двери. Там я сажусь, опираюсь спиной о стену и опять медленно и глубоко дышу.

Сердце колотится как ошалелое. Мне больше не страшно, адреналин сделал свое дело, и теперь я готовлюсь встать, чтоб открыть дверь. Тусклый свет одинокой лампочки на лестничной площадке ослепляет меня на мгновение, едва я открываю дверь.

Я могу стоять на ногах и, крепко схватившись за перила, иду вниз. Мои доблестные животные следуют рядом, не отпуская меня из вида не на миг. Я благодарю бабушку и Бога и обещаю начать ходить в церковь. Надо обязательно поставить свечку за бабулю.

– Привет! – говорю я Диме, когда он, сонный, открывает мне дверь.

– Боже мой, что с тобой случилось? Заходи скорее, – отвечает он и успевает поймать меня, когда я падаю. Моих сил хватило ровно на то, чтоб добраться до него.

Дима уложил меня у себя на диване и вызвал скорую. Он положил мне мокрое полотенце на голову и отвел моих провожатых обратно в квартиру.

Очень быстро приехала бригада скорой помощи и забрала меня в больничку. Там мне диагностировали сотрясение мозга и лёгкие ушибы по всему телу. Дима ездил со мной и следил, чтоб врачи сделали все необходимые обследования. Он же забрал меня домой после того, как стало ясно, что единственное, что мне нужно, – это покой.

– Отвези меня к маме, пожалуйста, и пригляди за животными пару дней, – попросила я его, когда он усаживал меня в такси.

Утро, рассветает. И мне нестерпимо хочется к родителям, чтоб они пожалели, защитили и успокоили.

– Может, все же останешься в больнице хотя бы на день?

– Я у мамы полежу, там уход экстра-класса. Тем более единственное, о чем я мечтаю, – это смыть с себя штукатурку и лечь в свою кровать.

– Как знаешь, только проснешься – напиши мне, как ты. И если что надо, звони, я приеду.

– Ты не знаешь мою маму, она не даст мне умереть. И у меня телефон в квартире остался. Напиши свой номер на бумажке, я с маминого телефона напишу.

Мама с папой встречают меня на пороге и с двух сторон кидаются меня обнимать. Дима уходит, а я под тревожным родительским взглядом иду в ванную.

– Мойся сидя! – слышу я в спину мамины наставления.

– Оля, и дверь на защелку не закрывай, вдруг голова закружится, – это папа.

– Мамуля, папуля, как же я вас люблю.

Потом я долго лежала в ванне и приходила в себя. Дима сказал, что обрушилось две трети штукатурки с потолка. Вся лепнина оказалась на полу. Мне повезло, что я заснула в кресле. Мой матрас находился как раз по центру комнаты. Над ним на потолке в извилистых узорах сплетена розетка под люстру. Сегодня ночью эта красота чудом меня не убила.

* * *

В общей сложности я пробыла у родителей неделю. Уже через три дня я порывалась вернуться к себе, но, видя искренние переживания родителей о моем здоровье, я осталась.

В основном я читала и спала. Мама поила меня целебными отварами, а папа обследовал мою квартиру на предмет безопасности. Оказывается, только в комнате у Графини сохранился оригинальный потолок. Вся остальная квартира с деревянными подвесными потолками, окрашенными белой масляной краской. Как я этого не заметила?

Надо переезжать в какую-то другую комнату или натягивать в этой страховочную сетку, пока не будет отреставрирован потолок. Я размышляла, что же делать дальше с квартирой, которая только что чуть меня не убила. В которой еще нет удобств, а мыши есть. Настроение от этого у меня было преотвратительное. Мама молчала, но весь ее вид кричал: «Ну, я же говорила!».

Мое упрямство и тяга к приключениям могли стоить мне жизни, я это понимала. Но папа сказал, что с потолка больше ничего не упадет, а квартиру я любить не перестала. Ваня после обследования был допущен к съемкам и слал мне занимательные видосы про моих зверей. Еще он их кормил и выгуливал.

Этот неприкаянный молчаливый подросток стал моим другом за месяц нашей работы. Хоть у меня и срабатывал материнский инстинкт в вопросах еды, здоровья и уроков, но вот по нашему проекту он был мне единомышленник.

Перед тем, как на меня упал потолок, мы собирались срывать обои в моей комнате и показывать это в прямом эфире. Желающих было достаточно, но эфир по понятным причинам отложился. Ваня скучал и ходил простукивал стены в разных комнатах. Он искал скрытые печи или замурованные межкомнатные двери или ниши. Такие находки вызывали бурю эмоций у наших подписчиков и привлекали к нам новых. По нашим прогнозам если так пойдет, то через год мы сможем подключить рекламу на ютубе и получать первые деньги с просмотров.

Ваня писал веселые сценарии, находил выигрышные ракурсы и умел увидеть и показать прекрасное в куче драных обоев. И это в шестнадцать лет. У парня однозначно светлое будущее, если учиться. Упорства и трудолюбия в нем предостаточно.

Наконец мама, что называется, выписала меня, и я пошла домой. Был конец февраля, и приход весны уже чувствовался. Солнце намного припекало, сосульки таяли. Голова у меня больше не болела и не кружилась. Синяки на руках и ногах пожелтели, а шишка на голове уменьшилась в размерах. Но настроение у меня было унылое. Как побитая собака, я возвращалась в свою конуру. Меня одолела хандра. Папа сказал, что это последствия сотрясения мозга и через неделю пройдет. Но мне верилось в это с трудом. Я понуро топала по лужам, и даже перспектива наконец оказаться одной дома меня не радовала.

У входа мне встретился Борис.

– Очень жаль, что тебя насмерть не завалило.

– И тебе здравствуй. Если бы завалило, не сомневайся, я б осталась твоим домашним привидением и являлась бы тебе в кошмарах каждую ночь.

Сил с ним ругаться у меня не было.

Песец радостно гавкал и пытался меня уронить своими лапами, едва я зашла домой. Когда он успел стать таким кабаном? Кот тёрся о дверной косяк и выражал радость на расстоянии. Я сразу кинулась смотреть последствия обрушения. Я ожидала увидеть гору строительного мусора и свой кровавый след. Шутка. Просто гору мусора. Но у меня в комнате было чисто и пусто.