Ваш выход, княжна - Лариса Шкатула Страница 47

Теперь, видимо, в планах командования что-то не заладилось, и "Сбор!" сыграли среди дня.

– Бойцы! Товарищи! – Андрей Гойда одним прыжком вскочил на обозную телегу, точно молодой тигр. – Враг наступает. Это – добровольцы, одна из деникинских частей. Их командир пообещал стереть нас в порошок!

Красноармейцы возмущенно загудели.

– Вы знаете, я старался избегать встреч с беляками: патронов у нас мало. шестнадцать необстрелянных бойцов, некоторые впервые держат в руках оружие. Но вечно так продолжаться не могло; и сегодня наш дозор нарвался на засаду…

Кто-то из бойцов испуганно охнул. Гойда метнул сердитый взгляд в его сторону.

– Мало того, что наши бойцы позорно бежали; они привели врагов на хвосте прямо к лагерю! Если бы не Ион Кодряну…

И только тут Ян заметил, что молодой командир буквально сражен горем. Он до крови кусал губы, сжимал руки в кулаки и глядел вбок, чтобы никто не видел блестевших в его глазах слез. Наконец он крикнул поверх голов:

– Несите сюда!

Два красноармейца сквозь расступившуюся толпу внесли шинель, на которой лежало безжизненное тело Ионы.

– Закрыл… собой, – прошептал Андрей Гойда, но его шепот услышали все, – мы отомстим, слышишь, Иона?

– Отомстим! – прошелестело по поляне. Стоявший в строю Ян поймал себя на том, что он тоже сжал кулаки и тоже вместе со всеми повторяет как клятву: "Отомстим!"

Гойда окинул взглядом потупившихся бойцов.

– Товарищи. – начал говорить он, остановившись у тела Ионы, и в ту же секунду в центре поляны, на которой собрались красноармейцы, разорвался снаряд. На месте телеги, на которой минуту назад стоял командир, дымилась воронка. У края её ещё крутилось колесо и валялся какой-то окровавленный комок.

– Без паники! – закричал Гойда. – Всем рассредоточиться! Командирам рот обеспечить порядок. Приготовиться к атаке! Закончится артподготовка, и деникинцы пойдут в наступление. Мы должны их опередить!

Красноармейцы стали спешно выходить из леса, слыша за спиной разрывы снарядов: противник продолжал обстреливать поляну. Но когда "гойдовцы" выскочили из леса, навстречу им уже шли цепи добровольцев.

– Эх, жизнь – копейка, – стиснув зубы, проговорил Яшка. Он придвинулся к Янеку. – Видел, дядю Архипа в клочья разнесло? Вот так и нас долбанет. И пожить не успели!

Он всхлипнул.

– Ты что, Яшенька, – испугался за товарища Ян. – Погоди раньше смерти умирать. Мы ещё повоюем!

– Отступить! Назад, в лес! – раздалась команда.

– Чего рты разинули? – гаркнул у них над ухом неизвестно откуда взявшийся Савелий. – Кому сказано. назад!

И, как баранов, погнал их в лес.

"Добровольцы" наступали. Они шли в атаку в полный рост, молча. Черные, страшные. И только барабан выбивал дробь.

Ян почувствовал в сердце холодок.

– Залечь за деревья, стрелять по команде, беречь патроны! – кричал Андрей Гойда, стоя на виду у всех.

– Спрячься, командир, подстрелят! – крикнул один из красноармейцев.

Гойда нехотя отошел под прикрытие молодого дуба. "Спокойнее, – говорил себе Ян. – Как учил Иона? Оружие спешки не любит. Не волноваться! Господи, почему так дрожат руки?! Почему никто не командует: "Огонь!" Они ведь так близко!"

И тут же раздалось: "Огонь!" Началась стрельба. Под свист пуль Ян вдруг успокоился, будто кто-то внутри сказал ему: "Это не твоя смерть!"

Он стрелял, рядом стреляли. Черные фигуры, как на картинке, падали и подымались. Казалось, это никогда не кончится. Но вот всё стихло, и Ян остался один.

Когда, в какой момент боя он потерял связь с отрядом? Почему он не слышал ни команд, ни движения людей? Засел в этом неглубоком овражке и стрелял, пока не кончились патроны.

Парень поднялся во весь рост и огляделся: никого. Вокруг – трупы. Вперемешку серые шинели с черными. Красноармейцы, судя по всему, отступили, не выдержав лобовой атаки. "Добровольцы" шли вперёд, не обращая внимания на потери, будто это были не люди, а ожившие куклы, у которых в жизни было лишь одно дело: убивать!

Вдруг Янеку послышался чей-то стон. Он затаил дыхание. Стон повторился. Это же совсем рядом! Он пошел на поиски. Никогда бы ему такого не видеть! Его лучший и единственный друг, неловко завалившись за дерево, лежал и глухо стонал. Левой рукой он зажимал рану на животе, – рука была красной от крови, а правой продолжал держать уже ненужное ружье.

– Яшка, – присел над ним Ян, – это я, ты меня слышишь?

Раненый открыл глаза.

– Пришёл… Говорят, ты у нас большой лекарь. Давай, лечи.

– Сейчас, потерпи, я перевяжу тебя, – Ян суетливо огляделся: у убитого черношинельника в вещмешке наверняка найдется что-нибудь для перевязки.

– Да погоди ты, – Яков с улыбкой потянулся было к нему, но гримаса боли исказила его лицо; он отдышался и почти прошептал: – Пропадешь ты без меня, Янек, доверчивый, как ребенок. Я пошутил, тут никакой лекарь не поможет. У меня сестричка знакомая в госпитале работала, я знаю, как это называется, – проникающее ранение в брюшную полость. Доброволец, сука, штыком…

На его лбу выступил пот.

– Помолчи, – Ян буквально выталкивал слова из горла, перехваченного жалостью к другу. – Я что-нибудь придумаю, ты только потерпи!

– Не суетись. Пока я могу говорить, обещай, что выполнишь… последнюю просьбу.

– Обещаю. Только ты держись, береги силы.

– Не мешай говорить… С такой раной я могу промучиться очень долго. Поклянись, что поможешь мне… Памятью матери поклянись!

– Клянусь!

– Ты должен пристрелить меня.

– Что? Яшка, не требуй от меня такого!

– Ты поклялся! Ты друг, Янек, даже лошадям… помогают, чтоб не мучились.

– Яшка, я не смогу, – он горько заплакал, роняя слезы на бледное лицо друга.

Как же так?! Иван говорил, что его способности – дар божий. Зачем ему такой дар, если нельзя спасти человека от смерти, а можно его только убить? Ян вытер мокрый лоб друга и слегка задержал свою ладонь.

– Не убирай, подержи так… Твоя рука… как мама, в детстве… Как хорошо, хочется спать. Тепло.

Нет, Ян не будет стрелять в своего друга, а поможет ему… уснуть! Он положил руку на сердце Яшки и услышал, как оно бьется под рукой тише, тише… Раненый вытянулся: на его лице появилось выражение блаженства и покоя.

– Спи, Яшка! – Ян поцеловал умершего в лоб.

Потом он копал яму и разговаривал с мертвым другом. "Я научусь, Яшка, я буду лечить людей так, чтобы они не умирали молодыми. Я стану помогать каждому, кому понадобится моя помощь. Чтобы не копать могилы, а вместе смотреть на голубое небо, на весну, на эту желтую птичку, что провожает тебя в последний путь".