Стук ее сердца - Айрис Джоансен Страница 47

– Жизнь слишком коротка. – Джон посмотрел на кухарку: – Так ведь?

Что-то неуловимое скользнуло по ее лицу и исчезло.

– Может, ты и прав. – Джуди поставила тарелки на стол. – Так что ешьте мои фахитас да похваливайте. – Она подтолкнула девочку в направлении Евы: – Кара, это мисс Дункан. Она друг Джона. Поздоровайся, милая.

Кара серьезно посмотрела на гостью:

– Вы надели мамину рубашку.

– Твоя мама разрешила мне поносить ее. Рада с тобой познакомиться, Кара.

Девочка кивнула.

– А я хотела вас увидеть. Мама сказала, что вы лучше, чем кинозвезда. – Она повернулась к Джону, и глаза ее вдруг блеснули, словно невидимая рука сбросила с детского личика маску серьезности. – А в чем она лучше?

– О, во многих отношениях! – Джон мягко улыбнулся в ответ. – Объясню позже, ладно? За минуту не получится.

– Идем, Кара. – Джуди ласково повернула дочку к двери. – Сегодня я разрешу тебе загрузить тарелки в посудомоечную машину, а потом отправлю спать. Скажи всем «спокойной ночи».

Кара обернулась через плечо:

– Спокойной ночи, мисс Дункан. Спокойной ночи, Джон.

– Спокойной ночи, Кара.

Дверь за ними закрылась.

Ева улыбнулась:

– Милая девочка. Такая серьезная. И Джуди… она необычная.

– Да. Они вырвались из обычного для таких людей круга.

– Не совсем традиционные отношения между работодателем и служащей.

– Какой из меня работодатель? Просто эти люди работают со мной. На всякую ерунду времени не остается. – Он взял ее тарелку и положил тортилью. – Жизнь и впрямь слишком коротка. О чем мы говорили, пока не пришла Джуди?

Ева наморщила лоб.

– О книгах?

Джон кивнул.

– Потом, уже после побега, немного оправившись, я и взялся читать и собирать книги. Мне нравится, когда их много.

– Ты бы сошелся с сыном Кэтрин, Люком. У него просто страсть к книгам. – Ева принялась за тортилью. – И причина этой страсти схожая.

– Я и не знал, что у нее есть ребенок. Сколько ему?

– Одиннадцать. – Ева посмотрела на него. – Удивительно, что у тебя нет досье на Кэтрин. Ведь Нейт Кин работал именно с ней.

– Знаю. Думаю, Кин считал, что личная жизнь Кэтрин никак меня не касается. – Он взял вилку и как бы невзначай добавил: – Или, может быть, защищал ее.

Ева вздрогнула, словно ее укололи. Разговор был неслучайным, но с самого начала шел неожиданно легко, в приятной, почти дружеской атмосфере. Вот только последняя фраза Джона задела ее за живое.

– Почему Кин считает, что ее сына следует скрывать от тебя?

Джон настороженно взглянул на нее:

– Я неточно выразился.

– Неужели? Нейт Кин знает тебя лучше, чем я. В чем дело? Мальчику что-то угрожает?

– Ничто ему не угрожает. – Джон пожал плечами. – Но Нейт Кин вбил себе в голову, что я способен на любое злодеяние. Винить его трудно. У меня не самый похвальный послужной список.

– Среди твоих жертв есть дети?

– Нет, – спокойно ответил он. – Насколько мне известно, я не обидел ни одного ребенка. По крайней мере, умышленно. Но бывали и такие ситуации, когда я вообще не понимал, что происходит. Случалось, отрубался. И не на часы – на дни. Знаешь, я ведь всего лишь исполнял приказы, делал свою работу.

– А если на пути оказывался ребенок?

– Я не помню никаких… – Джон остановился. Перевел дыхание. – Чего ты хочешь? Что я должен сказать? Черт возьми, я не все помню. Может, не хочу помнить. – Глаза на худощавом лице опасно блеснули, слова вылетали, как пули. – Хочешь знать наверняка – спроси Кина. Спроси, убил ли я хоть одного ребенка. Уж он-то наверняка ведет список всех моих грехов. Учет вели. А вот остановить меня никто не пытался. – Он снова сделал паузу. Помолчал. И продолжил уже спокойнее: – Понимаю, на самом деле тебя волнует другое. Ты хочешь узнать насчет Бонни. По-моему, эти отключения, эти провалы случались со мной только во время заданий. Я бы помнил Бонни.

– Ты так думаешь? Но ведь ты был в Атланте и ничего мне об этом не сказал. Как ты узнал, что у тебя вообще есть дочь?

– Отвечу. Всему свое время. – Он отвел глаза. – Сейчас ты в моем мире. Среди моих людей. Я дам тебе все, что ты захочешь. Но, повторяю, всему свое время. Поверь, мне тоже нелегко.

Она знала, что ее вопросы для него хуже любой пытки, но все равно не могла молчать.

– Если тебе так нелегко, на кой черт ты притащил меня сюда?

– Я уже объяснил.

– Прояснить отношения? Чушь.

– Для тебя, может быть, и чушь. – Джон едва заметно усмехнулся. – Но для такого, как я – чуточку тронутого, – очень даже важно.

– Когда мы поговорим о Бонни?

– Скоро. – Он налил ей бокал вина. – А пока давай о другом. Расскажи о Джо Квинне.

– Я его люблю! – резко бросила она. – Он сильный, решительный. Лучше его никого нет. В отличие от тебя, мне не нужны фальшивые насквозь кинозвезды, которые бы тешили мое самолюбие.

Он состроил гримасу.

– Крепко ж они у тебя в голове засели! Признаюсь, иногда приходится напрягаться, чтобы повеселиться. Но я ведь не собираюсь нападать на твоего любовника. Жизнь – штука суровая, а одиночество бывает невыносимым. Я рад, что ты нашла человека, с которым счастлива. Я и сам пытался сделать то же самое, но у меня такое никогда бы не получилось.

Ева не ожидала столь откровенного признания и, застигнутая врасплох, вернулась к исходной теме:

– Когда мы поговорим о Бонни?

– Расскажи мне о своей работе. Как ты это делаешь? Что чувствуешь? Какими приемами пользуешься? От тебя ведь требуется абсолютная точность.

Ева промолчала.

Он улыбнулся и поднял бокал:

– За мой мир!

Ева знала, что ничего не поможет, что никакие уговоры, просьбы, требования не заставят его передумать. Но и просто бросить тему она не могла. А раз так, придется играть по его правилам. А к Бонни она вернется позже.

– Вообще, судебная реконструкция не тот предмет, о котором говорят за обедом.

– Мародерство, тюрьма, голод – тоже не самые подходящие темы. Скорее, твоя область все же посветлее моей. – Джон протянул ей бокал. – Итак, расскажи мне о черепах.