Опасные добродетели - Элейн Барбьери Страница 47

В отдалении показалась стройная фигурка, и мысли Уэса прервались. Это была Онести, одетая в нетрадиционный костюм для верховой езды, который Джон Генри так красочно описал. Однако помощник начальника полиции упустил детали: длинные стройные ноги Онести, так отчетливо вырисовывающиеся в поблекших штанах, и контуры соблазнительного зада, на который так приятно было смотреть. Он также ничего не сказал о том, как от легкого ветерка тонкая хлопчатобумажная ткань облепляет ее груди, которые покачиваются при каждом шаге. Уэс вспомнил вкус этой теплой плоти и приятный аромат, исходивший от нее. Даже сейчас его сердце учащенно забилось от одних только воспоминаний. Внутри все сжалось.

Увидев, что Онести исчезла в конюшне, Уэс двинулся в том же направлении, затем остановился на полпути, ожидая. Спустя несколько минут девушка выехала верхом. И направилась за город.

«Куда она едет? И почему это так волнует меня?» — спрашивал он себя.

Уэс долго смотрел вслед Онести, затем резко повернулся и пошел назад.

Проклятие, он чуть не задохнулся от пыли!

Отойдя в сторону, когда дверь последнего товарного вагона захлопнулась под протестующее мычание коров, Джереми откашлялся. Он вытер лоб грязным заскорузлым платком, царапавшим кожу, и посмотрел на облака, быстро собирающиеся над головой. День, начавшийся с почти ослепительного солнца, помрачнел, но скот уже был погружен, и гроза не пугала.

Джереми передернул плечами. Дело было сделано.

Взглянув на состав, Джереми увидел Бада Харпера, искоса поглядывающего в его сторону. Добрый старый Бад, заставивший его пережить тяжелейшие минуты, когда несколько часов назад он явился на работу. Правда, другого Джереми и не ожидал. Каждый раз, снова принимая его на работу, Бад говорил, что это в последний раз. Однако в сердце старого холостяка всегда находилось сочувствие к сыну женщины, которую он однажды просил стать его женой.

Джереми внимательно разглядывал Бада Харпера, приближающегося к нему, и размышлял, что было бы, если бы этот грубоватый старик стал его отцом вместо шатающегося без дела пьяницы, о котором он никак не мог забыть. Наверное, сейчас он был бы в другом положении: не мучился бы в пыли, на жаре, с пустым урчащим желудком, без единого цента в кармане и не искал бы, пока не поздно, способ завоевать уважение женщины, которую любил. Бад приблизился, и Джереми, приглядевшись к нему, увидел, как почти незаметно дрожит голова старика.

— Ты неважно выглядишь, — сказал Бад.

— Да нет, я хорошо себя чувствую.

— Прекрасно, а то я подумал, что у тебя совсем не осталось сил.

— Что ты хочешь сказать, Бад? — раздраженно спросил Джереми. Ему казалось, что каждый считал своим долгом сделать замечание по поводу его вида или дать какой-нибудь совет. Все это надоело ему. — У тебя есть претензии к моей работе сегодня утром?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

— По-моему, ты не слишком ласково разговариваешь с хозяином.

— Возможно.

Бад кивнул:

— Тогда иди отсюда.

— Что?

— Иди поешь что-нибудь. Известно тебе или нет, но вид у тебя нездоровый. Надо поесть, иначе ты не сможешь проработать полный день.

— Сказал же, что я в норме.

— Послушай, парень! — Бад подошел на шаг ближе, нахмурившись так, что его седые брови почти закрыли маленькие светлые глазки. — Не выводи меня из себя! Ты честно проработал все утро, а теперь иди есть. Мне невыгодно иметь голодного работника, потому что я рассчитываю использовать тебя весь рабочий день. Есть много парней, готовых занять твое место, если ты не сможешь справиться с работой!

«Надоедливый старый болван…» — подумал Джереми.

— Ты слышишь, мальчик?

— Не называй меня мальчиком.

Бад Харпер немного помолчал:

— Я спросил, слышал ли ты, что тебе сказано.

— Слышал.

— Тогда иди! И возвращайся с лучшим настроением или совсем не приходи!

Ничего не ответив, Джереми пошел, слыша, как старик что-то бормочет ему вслед. Ругаясь про себя всю дорогу, парень дотащился до ресторана Берди Коттера. От запаха, доносящегося из помещения, у него заурчало в желудке. Он сунул руку в карман и облегченно вздохнул, отыскав несколько монет. Усевшись за стойку, Джереми заметил знакомую лысую голову на другом конце. Не веря в свою удачу, он направился прямо туда, с улыбкой протягивая руку:

— Неужели это Джо Пайерс? Как дела?

Улыбка Джереми стала еще шире, когда Джо пожал ему руку. Он сел рядом с улыбающимся телеграфистом, решив, что, должно быть, сегодня у него самый удачный день.

Спустя полчаса, выйдя от Берди, Джереми удовлетворенно потянулся и увидел, что Чарльз Вебстер вышел из банка и направляется в его сторону. Парень моментально свернул к загонам. Он чувствовал себя сейчас очень хорошо и не хотел портить настроение встречей с управляющим банком. Желудок его был полон, головная боль прошла, и дела шли как нельзя лучше. А все потому, что он провел последние полчаса у Берди в компании дружелюбного и болтливого Джо Пайерса.

«Сегодня вечером надо навестить Биттерса», — решил Джереми.

Джуэл остановилась на тротуаре возле «Техасского бриллианта», глядя на сгущающиеся над головой тучи. Она давно уже не видела таких черных страшных грозовых туч.

Решив, что приближающаяся гроза пока не представляет опасности, она двинулась вдоль по улице. Сегодня Джуэл надела платье, которое Чарльз сам выбрал для нее, и ей не хотелось испортить его. Из легкого голубого батиста, с простой кружевной отделкой, оно понравилось Чарльзу, но не совсем отвечало ее вкусу. Материал был слишком бледным и невзрачным в отличие от яркого атласа, который она привыкла носить. Слишком скромный вырез тоже не очень нравился Джуэл, предпочитавшей платья с глубоким декольте, позволяющим демонстрировать все ее прелести.

Джуэл никогда не забудет взгляда Чарльза, впервые увидевшего на ней это платье. Чарльз так пристально смотрел на нее, что она покраснела, затем прошептал с какой-то особенной интонацией в голосе, что она никогда не выглядела такой красивой.

С того дня Джуэл больше ни разу не надевала голубое платье. Тогда она почувствовала, что Чарльз увидел в ней женщину, какой она должна быть… но вряд ли когда-нибудь станет. Она не хотела вспоминать об этом.

Джуэл смахнула слезинки с глаз. Сегодня она постарается хотя бы ненадолго выглядеть такой женщиной. Она сделает это для Чарльза, чтобы искупить свое поведение прошлым вечером, когда расстроила его, накинувшись на Онести за то, что та слишком расщедрилась. Джуэл сразу поняла свою ошибку, но была слишком горда, чтобы признаться в этом даже самой себе. Разумеется, ее очень огорчило упрямство Онести. Ей показалось, что не будет конца неизбежным ссорам с Чарльзом и дальнейшему отчуждению девушки.