Неравный брак - Анна Берсенева Страница 47

Волосы у него теперь стали темнее. Или это только кажется из-за короткой армейской стрижки? И черты лица, пожалуй, стали тверже – или тоже кажется? Но уже не из-за стрижки кажется, а из-за того спокойного внимания, которое неуловимо исходит от этого молодого повзрослевшего человека.

– Разве вы были в армии? – удивилась Ева. – Я не знала. Но почему, Артем? Вы так хорошо учились, неужели не поступили никуда?

Действительно, было чему удивляться. Клементов окончил без троек, а после их гимназии даже троечники обычно поступали с первого захода.

– Был, был, – неизвестно чему улыбаясь, ответил он. – Год всего, правда. Потом мама решила, что хватит.

– Что значит – мама решила? – снова удивилась Ева. – Разве это от родителей зависит?

– Да у нее подруга врач, – объяснил он. – И как раз по армейским делам, вот и организовала диагноз. Такое название, что в трезвом виде и не выговоришь.

– Но вы же не заболели, правда ведь? – спросила Ева. – Вы так беспечно об этом говорите…

– Не заболел, – подтвердил он и вдруг добавил после короткой паузы: – Я очень рад вас видеть, Ева Валентиновна.

Это были обычные вежливые слова – из тех, какие не задумываясь говорят при встрече или знакомстве. Но Артем произнес их так, что Ева почувствовала легкое смущение – такое же, какое иногда чувствовала с ним и прежде.

Так было, когда он сказал однажды: «Мне очень хочется вас понять, Ева Валентиновна! Но это трудно, мне трудно – у вас такая сложная жизнь в душе…» В тот день они шли по Тверской мимо Трехпрудного переулка – кажется, им было по пути. Или это Артем попросил разрешения проводить Еву Валентиновну от школы до Пушкинской площади?

Еве тогда стало неловко после этих Артемовых слов. Она не знала, о чем говорить с ним дальше, и обрадовалась, когда они дошли наконец до входа в метро на углу Большой Бронной.

К счастью, теперь они встретились не на улице и не было необходимости заводить разговор о погоде.

– Вам нравится выставка? – спросила Ева. – Как все-таки хорошо, Артем, что вы ходите в такие места.

Нет, она положительно не умела вести дежурные беседы! Это и с Вернером так было: стоило ей заговорить сознательно непринужденным тоном – и даже голос начинал звучать как-то глупо, совершенно неестественно!

Артем улыбнулся – едва заметно, самыми уголками губ.

– Нравится, – кивнул он, словно не расслышав ее дурацкого тона. – Не все, конечно, но замысел хороший.

– Правда? – почему-то обрадовалась Ева. – Мне тоже – замысел… Ну, и экспонаты многие, конечно. Вот эти, например.

Она указала на «Эротику».

– Эти? – снова едва заметно улыбнулся Артем. – Да, неожиданно. Провоцирует сознание!

Ева поразилась, как точно он определил то, что и она чувствовала, глядя на эти фотографии, но чувствовала смутно, не умея назвать.

– Правда, – кивнула она, радостно улыбаясь. – Ведь правда, Артем! Провоцирует… А я не могла определить. – И неожиданно для себя добавила: – Вы очень повзрослели.

Тут он наконец не выдержал и рассмеялся. Ева почувствовала, что щеки у нее начинают розоветь. И, конечно, это стало заметно, потому что Артем сразу перестал смеяться и сказал:

– Извините, Ева Валентиновна. Просто вы так… Знаете, так старушки говорят, когда внуков из армии встречают: ой, возмужал, внучек, а повзрослел, а плечи какие широкие стали, ну, молодцом, армия из тебя человека сделала, мужчину!

– Значит, я мыслю как старушка, – пожала плечами Ева. – Но все-таки не настолько, чтобы думать, будто армия делает человека. И из кого, собственно, она его делает?

– Извините, Ева Валентиновна, – повторил он. – Я не хотел вас обидеть.

– Да вы меня и не обидели, Артем, – сказала она. – Ну что ж, мне пора. Рада была вас встретить.

В отличие от него, Ева произнесла эти слова вполне дежурным тоном.

– Вы уходите? – быстро спросил он, заметив ее мимолетное движение.

– Я уже в общем-то все посмотрела, – ответила она. – Собиралась уходить.

– Можно, я вас провожу?

Артем смотрел на нее так внимательно и ожидающе, что у нее язык не повернулся отказать. Да и почему, собственно, она должна ему отказывать? Тем более что ей совсем не хочется снова погружаться в свои невеселые мысли…

– А разве вы тоже все посмотрели? – спросила она на всякий случай.

Он молча кивнул.

– Что ж, пожалуйста, Артем, если вам по пути, – согласилась Ева. – Я все равно хотела пешком пройтись. Мне, знаете, даже брат советовал пожить немного без великих мыслей, а просто погулять по Москве.

Они вышли из музейного двора на Волхонку и остановились, словно в замешательстве. День был в разгаре, но это был летний день, а летние дни казались Еве неторопливыми даже в таком стремительном городе, как Москва. Наверное, просто сказывалась учительская привычка к каникулам, потому время и шло для нее летом неспешно.

– Вы не очень торопитесь, Артем? – спросила она. – Может быть, не направо пойдем, а налево?

Направо надо было идти к метро «Кропоткинская». Но Еву уже охватил летний московский дух, и в метро спускаться совсем не хотелось. Впрочем, можно было пешком пройтись по Пречистенке и по бульварам до Пушкинской площади, а в метро спуститься уже там, прямо на свою линию. Но не хотелось почему-то и этого. Вообще не хотелось никакого рационального маршрута.

– Пойдемте налево, – согласился Артем. – Как в сказке.

– В сказке, кажется, богатырь пошел прямо, – улыбнулась Ева. – Или я забыла?

– Это я забыл, – улыбнулся он в ответ. – Кто его знает, богатыря, чего он искал! Пойдемте просто так, если вы не против.

Ева была совсем не против идти просто так. Более того, именно этого ей и хотелось.

– Можно в Александровском саду погулять, – предложил Артем. – Мрачно здесь как-то – Генштаб этот…

А Еве все почему-то нравилось сейчас – даже черные «Волги» с военными номерами, вереницами отъезжающие от Генштаба. Впервые после своего приезда она почувствовала то, о чем говорил Юра и о чем сама только что со смехом сказала Артему: как это хорошо – идти по родному городу без пустых мыслей и ни для чего не искать причин.

Она была благодарна Артему за то, что он не затевает сейчас никаких разговоров. И с удивлением ловила себя на том, что и сама не испытывает ни малейшей неловкости, молча идя рядом с ним по Волхонке.

Все же она первая нарушила молчание.

– Да вы и сами фотографируете? – спросила Ева, заметив болтающийся у Артема на плече фотоаппарат. – Я не знала. Странно, мы ведь на экскурсию ездили, помните? А я не заметила, чтобы вы снимали.

– Конечно, помню, – кивнул он. – Но я же просто так снимаю, без постановочных эффектов. Щелкаю, что под руку попадется. А в Абрамцеве «Яшикой» маленькой снимал, она у меня в кармане лежала, вот вы и не заметили. Тогда хорошее время было: паутина летала по лесу… Даже на снимках получилась. И вы хорошо получились.