Королевская клятва - Барбара Картленд Страница 46

— Если бы ты только знала, как я по ней скучаю, — сказал Гарри. — Если бы только… — Он замолчал, но Сабина знала, что он собирался прибавить: «Если бы только я был в кавалерийском полку».

Там было его сердце, с лошадьми и верховой ездой, а не с морем. Но какой прок говорить об этом сейчас — да и не только сейчас, а вообще. Она мечтала, что вскоре после того, как состоится их помолвка с Артуром, она попросит его, не сможет ли он заплатить, чтобы Гарри перевели в кавалерию. Но после того, что произошло сегодня, она знала: подобная идея обречена на провал.

— Помоги мне сесть, Гарри, — приказала она. Ее голос стал резок из-за внезапно охватившего ее страха, о причине которого она не смела даже думать.

Брат покорно помог ей сесть в седло. Она тщательно расправила юбку и взяла в руки поводья.

— Где мы встретимся? — спросил он.

— Жди меня через два часа, — ответила она. — Может статься, я задержусь, но ты не волнуйся. Я точно не знаю, сколько времени это займет.

Она уже было хотела отправиться в путь, но Гарри схватился за поводья и остановил лошадь:

— Одумайся, сестренка. Разреши мне поехать с тобой. Я не должен позволять тебе поступать так. Подумай о том, что скажет на это папа.

— Я делаю это как раз для того, чтобы папа ничего не узнал, — ответила Сабина и, не дожидаясь, пока Гарри ответит ей, помчалась вверх по склону холма.

Лошадь была свежая и, хотя поначалу и не желала подчиняться, вскоре поняла, что нежные пальчики, державшие поводья, были очень умелые, и стоило им выехать за пределы города, как она побежала спокойным легким галопом.

По дороге Сабине попались несколько карет — все они были полны людей, либо ехавших в казино, либо возвращавшихся домой после своих вечерних развлечений. Сабина торопливо проносилась мимо них, по возможности стараясь отворачиваться, иначе ее могли узнать, но стоило ей миновать последнюю виллу, как дорога стала пустынной. С каждым шагом она все дальше и дальше удалялась от всяких признаков цивилизации, пока наконец вокруг не осталась одна дикая сельская местность.

С тех пор как она рассталась с Гарри, она все время ехала в гору, но, достигнув наконец дороги, идущей по верхнему карнизу, она могла позволить своей лошади пойти быстрее. Ветер с моря дул ей в лицо и играл ее волосами, выбившимися из-под головного убора.

Как приятно было снова сидеть верхом на лошади, и, если бы ее миссия не была столь серьезной, а ее исход — решающим, она получила бы от этой поездки истинное наслаждение. Она вдруг почувствовала себя свободной. Как это захватывает — мчаться одной по этой красивой сельской местности, а далеко внизу раскинулось море, в небо поднимаются высокие голые скалы. Теперь понятно, почему цыгане ненавидят несвободу стен и предпочитают спать на земле под усеянным звездами небом.

Сабина мчалась вперед и вдруг поняла, что молится. Ее губы нашептывали знакомые с детства слова, но разум читал совсем другую молитву: только бы цыганский король помог ей, только бы вернуть деньги, только бы спасти Гарри…

Она не смела думать о том, что случится, если он вдруг откажет или будет не в состоянии вернуть деньги. А мысли об Артуре и о том, что он сказал ей этим вечером, причиняли ей боль.

Выражение, появившееся на лице Гарри, когда он шел к ней через сад, все еще жило в ее воспоминаниях. Разве мог один из них снова отдаться на милость Артура?

Сабина решила, что пойдет на все, лишь бы больше не слышать слов унижения из уст своего жениха.

Только один раз за весь путь она задалась вопросом: не сумасшедшая ли она на самом деле, что пустилась одна в такой непростой путь, да и ищет помощи у человека, который был для нее чужаком. Луна зашла за облако, стало темно. Сабина натянула поводья, и лошадь пошла медленнее. Ее внезапно охватила паника, она вдруг засомневалась в том, правильно ли поступает. Конечно, должны быть и варианты, но они не приходили в голову. Она вспомнила ту первую ночь, когда цыганский король поднялся со своего места у костра и подошел к ней, испуганной девушке, прочитавшей враждебность в темных глазах танцовщицы и вопрос, который задавала ей сотня подозрительных взглядов, устремленных на нее.

Он выглядел как истинный король, и в тот момент она поняла, что может ему доверять. А когда он вел ее назад к ее экипажу, держа ее руку в своих и осторожно ступая по неровной земле, она почувствовала его силу — физическую и духовную.

Ее сердце вдруг подпрыгнуло в груди, и она отбросила все свои сомнения и опасения. Правильно сделала, что приехала, в этом она была уверена.

Начался небольшой подъем, а за ним справа от дороги долина внезапно расширялась. Она еще не приехала на то место, где от ее экипажа отвалилось колесо в ту ночь по дороге в Монте-Карло, но, к своему удивлению, она увидела недалеко свет костра, живой и сверкающий на фоне мрака, — искры от языков пламени взметались в воздух, словно фейерверки.

Сабина натянула поводья. Если это были цыгане, которых она искала, значит, они перебрались ближе к Монте-Карло. А если не они, а другое племя, возможно, опасное, которому ни в коем случае нельзя доверять? И все же огонь был похож на тот, который она видела раньше, да и она не могла проехать мимо, так и не узнав, не расположились ли здесь те цыгане, которых она искала.

Она смутно различала крыши фургонов, то и дело возникала тень мужчины или женщины, четко вырисовывавшаяся на фоне ярких языков пламени. Она повернула голову лошади по направлению к огню, бесшумно двигаясь по жесткой траве, подъезжая все ближе и ближе к свету. Словно эхо того, что случилось раньше, она услышала музыку, веселую, неистовую мелодию гитары и скрипки, и теперь, подъехав еще ближе, почувствовала, словно вновь переживает старый сон. Снова был круг из фургонов, толпа цыган, сидящих у огня, и снова в центре — кружащаяся танцовщица. Ее черные волосы так же развевались от бурного движения, а золото ее украшений блестело и позвякивало.

Сабина подъехала еще ближе. На нее упал свет от костра, и лошадь нервно задергала головой; боязливо косясь на пламя. Как и раньше, танцовщица внезапно остановилась и уставилась на нее.

На этот раз Сабина заговорила первой.

— Добрый вечер, — сказала она по-французски. — Я хочу поговорить с вашим королем.

Мгновение стояла тишина, а затем танцовщица ответила. Хоть то, что она сказала, Сабина и не поняла, потому что та говорила на странном языке и ее слова не походили ни на один язык, который Сабина слышала раньше, она не могла ошибиться в смысле ее слов.

Она порицала ее, оскорбляла и призывала других цыган к насилию. Все это слишком очевидно выдавали ее жесты, горящие глаза и искривленные губы. Почему ее так оскорбляли и что она сделала плохого, чтобы заслужить подобную вспышку гнева, Сабина не имела представления, но было очевидно, что мужчины и женщины, сидящие у костра, были возбуждены яростью танцовщицы и, вскочив на ноги, приблизились к ней. Сабина вдруг обнаружила, что они почти что окружили ее. А цыганка-танцовщица продолжала кричать, тыча в нее своими длинными коричневыми пальцами. Все ее лицо и тело было искажено приступом ненависти, она хотела, чтобы Сабина ушла.