Опьяненный страстью - Адриенна Бассо Страница 46

Густой румянец выступил на щеках Доротеи. Ей не понравился тон, каким он произнес слово «жена». Словно она была его собственностью, его имуществом. Разволновавшись, Доротея подняла свой бокал и отхлебнула вина – ароматный напиток пощипал язык и проскользнул в горло, согревая тело.

– Думаю, я уже наелась. Попросим, чтобы подали десерт? – Доротея поставила свой почти опустевший бокал на белую льняную скатерть.

Он склонился к ней:

– Единственный десерт, который я хочу получить этим вечером, – это вы, моя дорогая. Пойдемте?

Он протянул ей руку. Доротея взглянула на него, и на мгновение ее охватила паника: она пропала.

– Будет лучше, если мы выйдем вместе, – добавил Картер. – Или вы предпочитаете отправиться в свою комнату и ждать меня там?

– Подобно жертвенной средневековой девственнице, ожидающей своего владыку и повелителя, – пробормотала Доротея.

– Владыку и повелителя? – Картер рассмеялся. – О, моя дорогая, именно благодаря подобным высказываниям я очень рад, что мы поженились.

Все еще улыбаясь, он поднялся с кресла, обогнул стол, подошел к ней и, низко склонившись к ее уху, чтобы никто из слуг не услышал, прошептал:

– Полагаю, настало время ложиться в постель.

Доротея послушно встала. Он схватил ее за руку и решительно повел из столовой. Румянец, выступивший на щеках Дороти, быстро распространился на шею, когда они проходили мимо, как ей показалось, целой армии лакеев, которым было отлично известно, куда хозяин ведет свою новобрачную и что собирается с ней делать.

Еще никогда в жизни она не чувствовала себя так неуверенно. Если бы она побольше знала о том, что ей предстоит! Она, конечно, понимала биологические основы процесса, но подробности – как все происходит, что при этом чувствуешь – были ей неведомы. Прижав свободную руку к груди, Доротея смотрела на зажженные настенные канделябры, словно искала ответа в их теплом мерцании.

Наконец Картер остановился перед массивной дубовой дверью. Доротея вспомнила, что ее комнаты тоже расположены в этой части дома, но из-за волнения утратила способность ориентироваться. С загадочной улыбкой Картер отворил дверь, переступил порог, а затем осторожно потянул ее внутрь.

Доротея оказалась в просторной спальне, самой роскошной из всех, которые ей доводилось видеть. Центральное место занимала огромная кровать под шелковым балдахином. Четыре крепких столба красного дерева по углам, поддерживая балдахин, величественно вздымались ввысь почти до самого потолка, покрытого затейливой росписью. Кровать была задрапирована великолепным синим бархатом и застелена парчовым покрывалом того же цвета, гостеприимно откинутым.

Занавеси на окнах тоже были синего цвета и расшиты золотыми нитями, придававшими им богатый мерцающий блеск. Портьеры плотно задернули, чтобы лучи утреннего солнца не побеспокоили сон его светлости. Остальная мебель сочетала в себе темное и более светлое дерево. Каждый предмет был функционален и явно предназначен для мужчины.

Доротея подумала, что эта спальня очень подходит Картеру с его элегантной силой и мужественной красотой.

Ноги Доротеи словно приросли к полу, но она заставила себя повернуться к мужу лицом. И в тот же миг была зачарована его гипнотическим взглядом. Она не могла моргнуть, не могла отвести глаз, захваченная его чувственной притягательностью.

Картер одной рукой приподнял ей подбородок. В глазах его ощущалась такая сила и напряженность, что из головы Доротеи мгновенно улетучились все слова. Он пожирал ее взглядом с жаром и жаждой охваченного желанием мужчины, дышал хрипло и тяжело. Ее дыхание резко участилось в ответ. Почти не дыша, она ждала поцелуя, который, как она знала, он вот-вот должен был ей подарить. Губы Картера завладели ее ртом – жаркая волна наслаждения захлестнула все ее тело. Доротея вцепилась в его руку, чтобы удержаться на ногах.

Он прервал поцелуй и отстранился, глядя на нее с такой чувственной, такой дразнящей улыбкой, что у нее подогнулись колени. Тогда он завел свободную руку за спину, и Доротея услышала, как звякнула щеколда. Легкий вздох сорвался с ее губ.

Они остались совсем одни.