Ветви терновника - Брюс Федоров Страница 46

– И что же? Раз мы молоды то, что? Мы не способны на настоящее чувство? Неужели и ты, тётя, как мои родители, так считаешь? Я знаю Элизабет лучше других. И я в себе не сомневаюсь. И в ней тоже.

– Ты хочешь сказать, что любишь Элизабет как Ромео любил Джульетту. Я надеюсь, ты знаком с этой поэмой Шекспира?

– Я знаю сюжет и понимаю, о чём ты говоришь.

– Уже хорошо. Но всё же прочитай это произведение великого британца. Тебе оно поможет понять самого себя. Многие великие писали о чувстве любви. И оно достойно того. Ведь все люди говорят, что любят кого-то, но часто не знают, что это такое. Когда человек любит, он способен на многое ради другого. Описать это состояние, почти невозможно. Многие пытались, но слова – это недостаточный и крайне бедный инструмент, чтобы ими можно описать человеческие чувства. Хотя, впрочем, ты послушай. Я прочту тебе одно стихотворенье.

Тётя Вера покинула своё уютное гнёздышко в кресле, подошла к книжным полкам и, пошарив по ним глазами, вытащила одну книгу в коричневом переплёте. Затем пролистала оглавление и, переломив книгу посередине, приготовилась к декламации. Вера Михайловна была хороша в амплуа учёного, может быть преподавателя литературы, или? Из этических соображений не будем употреблять термин – книжного червя.

– Так вот, дорогой мой, изволь выслушать эти строфы великого Константина Бальмонта:

Вечерний час потух. И тень растёт всё шире.

Но сказкой в нас возник иной неясный свет,

Мне чудится, что мы с тобою в звёздном мире,

Что мы среди немых загрезивших планет.

Я так люблю тебя. Но в этот час предлунный,

Когда предчувствием волнуется волна,

Моя любовь растёт, как рокот многострунный,

Как многопевная морская глубина.

Мир отодвинулся. Над нами дышит Вечность,

Морская ширь живёт влиянием Луны,

Я твой, моя любовь-бездонность, бесконечность,

Мы от всего с тобой светло отделены.

Тётя Вера закрыла книгу, заложив пальцем прочитанную страницу, и сняла запотевшие круглые очки. Её глаза увлажнились. Большим, взрослым, начитанным ребёнком была эта замечательная женщина, запоздавшая расстаться с девичьими грёзами.

– Ты чувствуешь, Данила, как можно сказать о таком чувстве, как любовь. Ничто и никогда так не возвышает человека как истинная любовь, которая его делает чище и лучше. И, тем не менее, я ещё раз повторюсь, что силы слов недостаточно, чтобы описать силу любви. Что скажешь на это, мой Ромео?

– Я не знаю, что сказать, – пробурчал Данила, в общем-то, довольный тем, что разговор перешёл в плоскость литературной дискуссии. – Этих стихов я не знаю. В рамках школьной программы мы проходили роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Мне он понравился, но я не думаю, что это панегирик любви. Я правильно произнеси это слово панегирик?

– Правильно, правильно, – скептически промолвила тётя Вера, – однако какой ниспровергатель Льва Николаевича вырос в нашей семье. Так-так, поясни, в чём не прав великий гений человечества.

– Никого, опровергать я не собираюсь, – с досадой проговорил Данила, – я о другом хотел сказать. Этот роман может быть и о любви, но о какой-то другой любви. Согласен, что Анна Каренина любит Вронского. По-своему, но любит. Но Вронский её не любит. С его стороны присутствует в основном страсть.

– Та-а-к, – растягивая слово, воскликнула тётя Вера, не скрывая своего удивления, – ты хочешь сказать, что чувство Вронского не любовь, а удовлетворение своего мужского честолюбия?

– Я просто считаю, что этот парень поступил подло, и кинул свою любимую, когда ей было особенно тяжело, и когда она искала только его и надеялась на его поддержку. Вот так я думаю.

– Значит, ты так полагаешь? Любопытно. Ну, а к какой участи ты приговоришь Анну? Она ведь ради любви принесла в жертву свою жизнь. Или она тоже по твоему мнению заслуживает осуждения?

– Почему осуждения? – недовольно процедил сквозь зубы Данила. – Я может быть многого в этих вещах и не понимания, но считаю, что в поступке Анны Карениной присутствует тщеславие. Бросившись под поезд, она не думает о судьбе своего маленького сына. Ему ведь расти, зная, что мать оставила его ради чего-то другого, хотя бы ради чувства к чужому мужчине. Кроме того, самоубийство в то время строго осуждалось. И это бремя тоже легло на этого сына.

– Да, в те времена, такой поступок считался несмываемым позором, – тётя Вера поощрительно потрепала своего племянника по непокорной шевелюре, – однако ты сильно повзрослел. Я не ожидала от тебя такой рассудительности, хотя мне не нравится, как ты отзываешься о главных героях этой несравненной романтической истории. Может быть, ты даже в чем-то и прав. Я соглашусь с тем, что Анна стремилась совместить своё чувство с условностями того светского круга, в котором жила. Конечно, брак с Вронским, которого она добивалась, должен был закрыть позор измены, которую она совершила по отношению к своему законному супругу. Всё это так. Неплохо для твоего возраста. Толстой рассказывает нам о сложных любовных отношениях между взрослыми самостоятельными людьми, имеющими богатый жизненный опыт. Такие отношения не могут быть такими же прямолинейными и однозначными как между юными Ромео и Джульеттой. Я всегда говорила, что наиболее чистыми чувства бывают только у, ещё непотревоженных житейскими невзгодами, натур. Мы нашли ответы на твои вопросы?

– Я не знаю, тётя. Спасибо, что ты рассказала мне столько нового. Я прошу только у тебя одного – совета, как мне быть? Я хочу быть вместе с Элизабет. И всё. Ведь ты тоже когда-то любила? Верно?

– Верно. Не буду этого скрывать, коль ты со мной так откровенен, – несколько нерешительно ответила Вера Михайловна, – я ведь и сейчас люблю этого человека.

– Почему же ты не вышла за него замуж? – удивился Данила– Как тут выйдешь, когда он женат и у него семья и дети?

– Но ведь он любил тебя. Ведь так?

– Любил с 18.00 до 21.00, после работы. Ты уж прости, что я так говорю. Это я от огорчения. Не хочу быть пошлой, особенно в твоих глазах. Но так было. Главное, что я его любила. Он был моим счастьем и несчастьем одновременно. И возможно я поплатилась за свою любовь, потому что так и не смогла после расставания согласиться выйти замуж за других мужчин, которые предлагали мне свою руку. И у меня, к сожалению, поэтому нет детей. Вот так мой дорогой. Как видишь, любовь бывает многолика. А что сказать, если она безответна?

– Да уж, сказать нечего. Мне жаль тебя тётя. Но мне-то как быть? Я не могу отказаться от Элизабет. А родители меня не понимают.

– И что я должна тебе, порекомендовать? Ты право слишком много требуешь от меня – Вера Михайловна прекратила расхаживать по своей комнате и устало опустилась в своё кресло, – спроси лучше совета у своего сердца. Вернее подсказчика нет, но, – она сделала паузу, – не игнорируй и своих родителей. Они желают тебе добра и знают жизнь. А теперь послушай, что говорят древние мудрости.