Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон Страница 46

Венчание проходило в древней, маленькой, странной, но красивой лисфордской церкви, о которой уже было сказано.

Извилистая речка Эвон протекала под самой церковью, в тени плакучих ив. Легкий деревянный мостик был переброшен через речку. Двое ворот вели на церковный двор, и пешеходы из Лисфорда в Шорнклиф, для сокращения пути, входили в одни ворота и выходили в другие, прямо на большую дорогу.

Достойным обитателям Лисфорда дождь пришелся так же мало по нутру, как самой Лоре Дунбар и ее старушке няне. Новые чепцы и шляпки были припасены для этого торжественного случая. Георгины, хризантемы, пестрые астры — все остатки летней роскоши, которые еще украшали сады в ту позднюю пору года, были разбросаны по дорожке в церковь, как достойная дань красоте невесты.

Все в Лисфорде, особенно бедные, слишком хорошо помнили доброту и безмерную щедрость Лоры Дунбар, чтоб не оказать ей всевозможный почет при этом случае.

Несносный дождь испортил все дело. Что проку было бросать цветы в грязные лужи на церковном дворе! На что походили дети из сиротской школы, промокшие и дрожавшие от холода! Сам пастор успел простудиться и из-за кашля и насморка служил очень невнятно.

Одним словом, все сознавали, что день не удался. Не странно ли, чтобы глава фирмы «Дунбар, Дунбар и Балдерби» не в состоянии был при всем своем богатстве купить несколько солнечных лучей для свадьбы единственной своей дочери? К одиннадцати часам до того стемнело от густого тумана, что пришлось второпях поставить с дюжину восковых свечей вокруг алтаря, чтобы жених и невеста видели друг друга во время венчания.

Из всех присутствовавших на этой свадьбе отец невесты казался наименее огорченным неудачной погодой.

Генри Дунбар был серьезен и молчалив в этот день, но таким он бывал постоянно, и погода тут была ни при чем. Банкир преспокойно сидел перед камином, дожидаясь, когда его позовут исполнять свою роль в церемонии; так же спокойно уселся он рядом с дочерью в карете и за всю дорогу к церкви ни разу не посетовал на то, как некстати лил дождь.

Он был очень хорош собой, и во всей его внешности, в его седых, тщательно закрученных усах и белой камелии в петлице было что-то крайне аристократическое. Несмотря на это, когда он вошел в залу с улыбкой человека, собирающегося играть роль, Лора не могла не отшатнуться от него, как в тот день, когда она в первый раз встретилась с ним в Портланд-Плэсе. Но он предложил ей руку, она протянула ему кончики своих пальцев и пошла с ним к карете.

— Молите Бога, чтобы он ниспослал на меня свое благословение, папа, — сказала девочка глухим, нежным голосом, когда они уселись в просторном экипаже.

Лора нежно положила руку на плечо банкира. Минута была слишком торжественна, чтобы детская боязнь отца могла ее сдерживать.

— Молите Бога, ниспослать на меня свое благословение, милый папа, — умолял мягкий, дрожащий голос, — ради моей покойной матери.

Она пыталась заглянуть ему в лицо, но не могла. Он хлопотал около окна. Карета стоила триста фунтов и была образцовой отделки, но в окне был какой-то недостаток, судя по заботливости, с которой мистер Дунбар старался устранить эту единственную неисправность.

Не поворачивая головы, он ответил ей совершенно искренне:

— Я надеюсь, что Бог благословит тебя и помилует врагов твоих.

Это последнее желание было более благочестиво, чем естественно: родители не молят о помиловании врагов своих детей.

Но Лора не утруждала себя подобными мыслями. Она слышала, что отец призвал на нее благословение неба, и заметила волнение, которое приписала родительскому чувству. С сияющей улыбкой бросилась она ему на шею, обвила ее своими руками и прижалась губами к его губам. Но дрожь пробежала по всему ее телу, как в тот день на Портланд-Плэсе, когда она почувствовала мертвящий холод отцовской руки, пытавшейся избавиться от ее объятий. Англо-индийцы вообще очень сдержанны в своих чувствах и не любят подобных порывов. Лора вспомнила это и вполне объяснила себе отцовскую холодность.

Дождь все еще шел, когда карета остановилась у церкви. Весь брачный кортеж состоял из трех карет, потому что мистер Дунбар настаивал на том, чтобы свадьба была отпразднована без всякого блеска и пышности.

Две мисс Мельвиль, Дора Макмагон и Артур Ловель ехали в одной карете. Дочери майора Мельвиля были очень бледны и, должно быть, порядком замерзли в своих воздушных платьях, белых с голубым; от свежего северо-восточного ветра кончики их носиков покраснели. Девушки были бы недурны собой, если бы дело было летом, но им решительно недоставало той красоты, которая презирает времена года, которая одинаково величественна и летом, и зимой, и в рубище, и в порфире.

Кареты остановились у ворот церковной ограды; Филипп Джослин сошел с церковной паперти и по узкой тропинке вышел к воротам.

Осенний дождь продолжал моросить, как бы не признавая в нем баронета, выходившего с открытой головой навстречу своей невесте. Сторож лисфордской церкви, по всей вероятности, истый тори старой школы, изумился дерзости неба, осмелившегося замочить обнаженную голову владельца Джослин-Рока. Но дождь не обращал на это внимания.