Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс Страница 46

Рано утром Шимейн поставила тесто, а теперь, убедившись, что оно хорошо поднялось, разделила его на булочки и поставила их поближе к теплу очага, дожидаясь, когда они поднимутся во второй раз. Она почистила картофель и поставила его вариться, приготовила кекс с пряностями и занялась другими делами по дому.

Обучение искусству стирки было неотъемлемой частью курса наук, который преподала ей мать, объясняя: чтобы уметь распоряжаться слугами, надо знать все тонкости домашней работы. Шимейн без труда вспомнила ее советы. С помощью Эндрю она сняла простыни с постелей и выстирала их вместе с несколькими льняными полотенцами, одеждой малыша и рубашками, которые нашла в шкафу Гейджа. Одежду она повесила во дворе, где ее обдувал ветерок и сушило солнце. Пока белье сохло, Шимейн выбила и проветрила подушки, подмела и вымыла полы, вытерла пыль с мебели, каждое дело превращая в игру, чтобы развлечь Эндрю. Она даже начала учить его считать и весело смеялась, слыша, как мило картавит малыш. Эндрю был в восторге и тоже смеялся, подражая Шимейн.

Для обеда на корабле Шимейн собрала приборы, оловянные тарелки и кружки из кладовой, скатерть и салфетки, найденные среди кухонного белья, и сложила все в корзину вместе с кексом, покрытым сахарной глазурью. Нарезав хлеб, завернула его в чистую салфетку и отложила часть в сторону — это понесет Эндрю. Из колодца она достала кувшин холодного сидра, сняла с огня кастрюлю с рагу и вынесла на крыльцо, где уже стояли другие припасы. В последнюю очередь она приготовила картофельное пюре, переложила его в миску с крышкой и закутала в одеяло, чтобы пюре не остыло.

Наконец Шимейн позвонила в колокол, висящий на столбе у передней веранды, и несколько минут спустя долговязый сутуловатый паренек подошел к дому, чтобы помочь отнести припасы к кораблю. Остановившись у крыльца, он учтивым жестом снял шапку, и его грубоватое лицо совершенно преобразилось от улыбки. Шимейн сразу поняла, что таких синих глаз и черных волос не видела нигде, даже в Ирландии.

— Доброе утро, мисс, — поприветствовал он. — Я — Джиллиан Морган. Капитан прислал меня помочь отнести еду на корабль.

Шимейн нахмурилась, выдавая свое замешательство.

— Капитан?

— То есть мистер Торнтон, мисс, — с готовностью объяснил Джиллиан. — Только ему не нравится, когда его зовут «мистер». Но раз мистер Торнтон — корабельный мастер, раз он платит нам, не говоря уже о том, что он на тринадцать лет старше меня, отец запретил мне звать мистера Торнтона по имени. Вот мы и называем его капитаном.

— Понятно. — Шимейн кивнула и улыбнулась: — Мистер Торнтон говорил, что не выносит, когда к нему обращаются по фамилии, а я не могу допустить фамильярности по отношению к хозяину.

Теперь пришла очередь Джиллиана удивляться.

— Не выносит? Что это значит?

— Не любит, — объяснила Шимейн и с любопытством склонила голову: — Скажите, мистер Торнтон никогда не объяснял вам, почему он не любит, когда его называют по фамилии?

— Он говорил только, что когда строил корабли для своего отца, то работал наравне с другими плотниками, но его отец велел им называть его мистером Торнтоном, поскольку он сын хозяина. Капитану это не нравилось.

Шимейн указала на кастрюлю с овощами и миску с картофелем.

— Надо отнести эту еду на корабль, пока она не остыла. Мистеру Торнтону это вряд ли понравится!

— Еще бы! Пожалуй, он съест нас живьем, — усмехнулся Джиллиан. — Когда он сердится, он этого не скрывает.

— Разве он злой человек? — настороженно спросила Шимейн.

— Нет, что вы! Просто он предан своему делу. Считает, что работать, надо в полную силу. Вот увидите, от вас он потребует того же самого, мисс.

Шимейн вздохнула:

— Постараюсь угодить ему.

Она помогла Эндрю взять хлеб, завернутый в салфетку, и подхватила корзину. Джиллиан нагрузился кастрюлей, миской и кувшином и повел Шимейн с малышом за собой к берегу. Издалека завидев приближающееся шествие, Гейдж спустился с корабля, взял у Шимейн корзину и вместе с Эндрю проводил ее на почти законченную палубу.

Четыре столяра и старший корабельный плотник уже собрались на корабле и с радостью приветствовали Шимейн, обмениваясь шутками и намеками, что наконец-то мистер Торнтон перестал бояться потерять свою служанку и решил познакомить ее со всеми. Джиллиан начал шутливую борьбу с Эндрю, вызывая у малыша радостные вскрики и смех, а Гейдж представил Шимейн собравшимся. Шимейн узнала Ремси Тейта — она видела, как этот человек помогал хозяину переносить в мастерскую доски на следующий день после ее прибытия. Вторым мастером был Слай Таккер, довольно тучный мужчина с рыжеватыми волосами и густой бородой. Двое подмастерьев, почти ровесники с разницей в возрасте не более двух-трех лет: двадцатилетний немец по имени Эрих Вернер с правильными чертами лица, черноволосый и черноглазый, и Том Уиттейкер — славный малый с каштановыми волосами и серыми глазами. На лице Фланнери Моргана виднелось не меньше морщинок, чем звезд на ночном небе, однако его остроты неизменно вызывали у остальных буйный хохот.

Каждый из этих людей проявил к Шимейн неподдельное уважение, но она сочла, что причина — уважение к ее хозяину. Работники Гейджа уже приготовили длинный стол на козлах, окруженный скамейками, и охотно помогали Шимейн, пока она застилала стол скатертью и расставляла тарелки и кружки. Слай Таккер прочитал молитву перед едой, и вскоре работники начали поглощать рагу, пюре и свежий хлеб, цокая языками от удовольствия. Кружки несколько раз наполняли холодным сидром из кувшина, отлично утоляющим жажду. Когда подошло время для кекса, кое-кто из сидящих за столом уже стонал в притворном изнеможении.

Впервые после появления в доме Гейджа Торнтона Шимейн удалось съесть все, что лежало у нее на тарелке, но от сытной еды ее начало клонить в сон. Ей хотелось поскорее увести Эндрю в дом и уложить спать, но расшалившийся мальчик вряд ли согласился бы расстаться с Джиллианом.

Гейдж сидел на бочонке с гвоздями в конце импровизированного стола и, покончив с едой, слегка отодвинулся, прислонившись к перилам, окружающим палубу. Со своего наблюдательного поста он видел всех работников и понимал, что они искренне наслаждаются едой. Он знал: окажись Шимейн некрасивой или даже уродливой, эти люди все равно восхищались бы ее талантом кухарки.

Гейдж позволил работникам отдохнуть несколько минут, прежде чем вновь взяться за дело: после такого обильного обеда без передышки было не обойтись. Мужчины помоложе вызвались собрать грязную посуду и остатки еды и отнести их к дому, а Шимейн с Эндрю задержались на палубе. Шимейн с удовольствием бродила по кораблю, глядя по сторонам и восхищаясь, а Гейдж обсуждал с подручными, как поступить с неправильно высушенными бревнами, принесенными Джиллианом из сарая.

— Все равно они расколются, не пройдет и недели. Придется менять, — убеждал Гейджа Фланнери Морган.

— Что ж, поменяем, — отзывался Гейдж. — Другого выхода у нас нет.

Эндрю заметил низко пролетевшую над кораблем чайку и бросился бежать по палубе, надеясь поймать ее. Шимейн поспешила за ним, но проворный, как мышка, мальчик начал карабкаться на штабель досок. Птица пролетела над самой его головой, словно дразня ребенка. Мгновенно сбросив с себя дремоту, Шимейн погналась за ним, перепрыгивая через доски и подныривая под балки. Мальчик поднимался на надстройку, и Шимейн поражалась, откуда у него столько сил и энергии. Но неожиданно интерес Эндрю угас, и он быстро спустился на главную палубу, где по доскам прыгала лягушка. Остановившись, чтобы перевести дух, Шимейн обнаружила, что стоит у самого края палубы. Внизу она заметила камни, наваленные вокруг подпорок, а впереди расстилался живописный пейзаж.