Последняя милость - Луиз Пенни Страница 46

Зато он не сомневался в том, что с ней у них еще будут большие проблемы. Он просто чувствовал это, хотя никогда бы не стал признаваться в подобных предчувствиях, особенно перед Гамашем.

— И что же это значит, мадам? — снова поворачиваясь к Кей, поинтересовался Бювуар, откусывая кукурузный хлеб и стараясь, чтобы масло, которым он был пропитан, не потекло по подбородку.

— Очистить «дом» — это термин, понятный любому, кто знаком с правилами игры в керлинг, — ответила Кей. — Думаю, что Эм сможет объяснить его вам лучше меня. Ведь она — скип. У керлингистов так называют капитана команды.

Бювуар повернулся к мадам Лонгпре. Ее синие глаза были умными, ясными и, пожалуй, немного усталыми. Уложенные в изысканную прическу и выкрашенные в естественный светло-каштановый цвет волосы красиво обрамляли лицо. Она казалась очень спокойной, доброжелательной и чем-то напоминала Рене-Мари Гамаш. Бювуар украдкой взглянул на шефа, пытаясь понять, заметил ли тот это сходство. Но старший инспектор вел себя точно так же, как всегда в подобных ситуациях, — спокойно и внимательно прислушивался к их разговору. Даже если, глядя на Эмили Лонгпре, Арман Гамаш видел свою жену тридцать лет спустя, он ничем этого не выдал.

— Вы когда-нибудь играли в керлинг, инспектор? — спросила Эм.

Бювуара не только удивил, но даже немного обидел этот вопрос. Играть в керлинг? Он был центральным нападающим хоккейной команды Сюртэ. В свои тридцать шесть он мог дать фору игрокам, которые были на добрый десяток лет младше его. Но керлинг? Он даже не считал эту игру спортом.

— Насколько я понимаю, нет, — не получив ответа, продолжала Эм. — Поверьте, вы многое потеряли. Это совершенно замечательный спорт.

— Спорт, мадам?

— Mais oui [52]. Причем очень сложный. Он требует прекрасной координации движений, острого взгляда и твердой руки. Вы сами в этом убедитесь, если попробуете.

— А вы не могли бы преподать нам небольшой урок, мадам? — раздался голос Гамаша. Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они устроились у очага. Старший инспектор тепло улыбнулся Эм, которая улыбнулась в ответ и кивнула.

— Как насчет завтрашнего утра, старший инспектор?

— Чудесно.

Бювуар решил тоже сосредоточить свое внимание на Эмили Лонгпре. В любом случае из этой троицы она явно была единственным совершенно нормальным человеком.

— Вы не могли бы описать то, что происходило вплоть до того момента, когда вы поняли, что что-то случилось, и когда именно вы это поняли? — обратился он к ней.

— К тому времени игра продолжалась уже почти час, — начала вспоминать Эмили. — Это был товарищеский матч, то есть он был короче обычных. Кроме того, игра все-таки проходила на открытом воздухе, и мы не хотели совершенно заморозить наших зрителей.

— Тем не менее вам это удалось. Мне еще никогда в жизни не было так холодно, — сказала Кей.

— Мы, как всегда, проигрывали, — продолжала Эм. — В какой-то момент я поняла, что в нашем доме уже слишком много камней.

Заметив абсолютно непонимающее выражение лица Бювуара, она объяснила:

— Домами называются те красные круги-мишени, которые вы видели на льду. Именно туда нужно загонять камни. Наши противники прекрасно играли, и в результате наш дом оказался забитым камнями. Поэтому я попросила Матушку сделать то, что в керлинге называется «очистить дом».

— Я всегда стараюсь закрутить камень так, чтобы к концу пути он описывал наибольшую дугу и выбивал из дома как можно больше находящихся там камней. — Матушка поднялась со своего места и начала раскачивать правой рукой, демонстрируя, как именно она это делает.

— Это как разбой пирамиды в бильярде, — сообразил Бювуар, но по лицам своих собеседниц понял, что им выражение «разбой пирамиды» говорит ровно столько же, сколько ему «очистить дом».

— Для меня это самый азартный момент во всей игре, — сказала Матушка.

— Честно говоря, — добавила Эм, — этот момент нравится всем. Он уже стал своеобразной традицией. Я уверена, что многие приходят на нашу игру исключительно для того, чтобы посмотреть, как Матушка будет очищать дом.

— Так интересно наблюдать за тем, как камни разлетаются в разные стороны, — подхватила Матушка. — Очень живописное зрелище.

— И очень шумное, — заметила Кей.

— Это становится своеобразным сигналом к окончанию матча, — сказала Эм. — Обычно после этого мы все возвращаемся в Легион-холл, чтобы выпить по стаканчику горячего грога.

— Но вчера все было по-другому, — напомнил Бювуар. — Так что же произошло вчера?

— Я поняла, что что-то случилось, только когда заметила, что все бегут к тому месту, где сидели Кей и Сиси де Пуатье, — сказала Матушка.

— Я тоже, — подхватила Эм. — До этого я вообще смотрела только на камень Матушки. Впрочем, как и все остальные. Помню, что когда камни разлетелись из нашего дома, раздались приветственные возгласы, аплодисменты, а потом все внезапно стихло. Я подумала…

— Что вы подумали, мадам? — спросил Гамаш, от которого не укрылось испуганное выражение, появившееся в этот момент на лице Эмили Лонгпре.

— Она подумала, что это я скопытилась, — сказала Кей. — Да, Эм?

Эмили кивнула.

— Не с нашим счастьем, — язвительно заметила Матушка. — Она еще нас всех переживет. Удалось же ей дожить до своих ста сорока пяти.

— Сто сорок пять — это мой интеллектуальный коэффициент, — объяснила Кей. — А что касается возраста, то мне всего девяносто два. Матушке семьдесят восемь. Да, нечасто доводится встретить человека, чей возраст превышает интеллектуальный коэффициент.

— Кстати, а когда вы сами поняли, что что-то случилось? — спросил Бювуар у Кей, стараясь, чтобы этот ключевой вопрос прозвучал как можно небрежнее. Ведь именно эта женщина, сидящая сейчас перед ними, была, возможно, единственным свидетелем убийства.

Кей ненадолго задумалась, и ее маленькое морщинистое личико приобрело еще большее сходство с печеной картофелиной.

— Эта женщина, как ее там звали… Сиси? Она сидела на стуле Эм. Мы всегда приносим с собой собственные раскладные стулья и ставим их возле обогревателя. Из любезности и уважения к возрасту нам позволяют занимать эти самые теплые места. Но эта ужасная женщина…

— Кей, — укоризненно перебила ее Эмили.

— Но она действительно была ужасная, и мы все это знаем. Постоянно всеми командовала, все передвигала, выпрямляла, расправляла. Перед завтраком в Легион-холле я расставляла на столах солонки и перечницы. Так она ходила за мной следом и все переставляла по-своему. И еще жаловалась на то, что чай ей, видите ли, не нравится.

— Это был мой чай, — вмешалась Матушка. — Как может не понравиться здоровый, натуральный травяной отвар человеку, который утверждает, что якобы побывал в Индии?