Ведьмы цвета мака - Екатерина Двигубская Страница 46

В смутном полуподвальном помещении Марину встретила женщина сильно выраженного монголоидного типа. Она была рыжая, то ли крашеная, то ли полукровка. Марину поразила невероятная яркость веснушек на помятом лице киргизки, или казашки, а может быть, и калмычки — бог их разберёт! Кто-то словно высыпал несметное число весенних точек на косое лицо азиатки, предлагая каждому расставить их по собственному усмотрению, поэтому они метались в хаосе по широкому лицу продавщицы, узкие глаза которой смотрели настороженно, а плоский нос всё время держался по ветру.

Азиатка кланялась и гортанным голосом коверкала русские слова, но продавать оборудование наотрез отказалась:

— Токо се купили.

— Что?

— Токо се купили. — И она сложила руки крестом.

— А заказать со склада нельзя?

— Никак незя. Последнее подали, — и она засмеялась рассыпчатым смехом.

— А когда будет новая поставка?

— Неско-о-о.

— Что?

— Неско-о-о. — Продавщица опять засмеялась, прикрывая ладонью свой рот.

— Не скоро…

Продавщица закивала часто-часто — Марина испугалась, что шея азиатки не выдержит, и голова, оторвавшись, покатится по линолеумному полу, и ей придётся поднять её и стоять, как Юдифи. Женщина сделала в сторону Марины нетерпеливый шаг. Покупательница несколько удивилась, что восточный человек проявляет такое нетерпение.

— Выпить хочется? — буркнула Марина. Лицо азиатки, помимо веснушчатости, имело явные следы алкоголической привязанности.

Вдруг из задней комнаты выбежал мужчина и пронзительно запищал на непонятном языке. Высоко подпрыгнув и покраснев так, что даже жёлтый цвет кожи не смог скрыть его ярости, убежал обратно.

— А вы откуда?

— Ись Китая. — Продавщица рассыпалась смехом.

Опять появился щуплый человек, совершил всё тот же прыжок, поджав под себя короткие ноги, и прокричал что-то явно агрессивное, обращаясь к женщинам. У Марины засосало под ложечкой. Китаец вздёрнул плечами и скрылся в дверях. «И где же дзенское спокойствие?» — спросила себя Марина, поправила на шее красный шарф и двинулась к выходу. За её спиной раздался хлёсткий звук и вопль. Она обернулась, китаянка побледнела и как-то обмякла, устремив на Марину замерший взгляд, затем поклонилась и решительно взяла её под локоть.

Оказавшись на свежем воздухе, Марина попыталась объяснить себе столь странное поведение китайцев и, не найдя ответа, решила поехать обратно в ателье.

Замерев около входа в ателье, Марина прислушалась, ей почудилось, что сзади неё пробежал кто-то невидимый. Она обернулась, облака на синем, отчаявшемся небе летели быстро-быстро, сметая всё на своём пути — человеческие судьбы, разлуки и встречи, невидимые гороскопы и надежды. Где-то в глубине двора раздались гулкие шаги, через несколько секунд арка выплюнула коричневую старуху. Она резанула Марину злыми, наглыми глазами, усмехнулась и двинулась дальше. Налетел сильный порыв ветра, на землю рухнул гром, по крыше крыльца начали стучать капли дождя, словно просясь внутрь. Марина засунула руку в сумку, болезненная гримаса сковала её лицо, под ногтём среднего пальца появился кровавый ободок. Она вытащила пластмассовую щётку с жёсткой щетиной. Женщина побледнела, вокруг выросла темнота, воздух стал тяжёлым и с остервенением бил о землю проливным дождём, молнии поминутно разрывали небо.

Трясущимися руками Марина попыталась отпереть дверь. Ключ утонул в скважине, повернулся два раза. Дверь была открыта. Марина опять посмотрела по сторонам и увидела на бортике крыльца кирпич. Взяв его в руки, она толкнула дверь, мучительно прислушиваясь и пытаясь хоть что-нибудь увидеть в темноте.

Гром затих, и в мгновенной тишине послышался шорох, потом гром опять раскатил небо. Марина сжала кирпич и швырнула им в темноту. Раздался грохот. Все внутренности рухнули вниз. Каждый вздох длился целую вечность. Из комнаты донёсся писк. Зрачки расширились, Марина потянулась к выключателю, щёлкнула им, но оттуда полетели искры, свет не загорелся.

Марина попыталась войти внутрь, ноги не слушались её. Пересилив себя, она переступила через порог. Медленно, на ощупь ступая по таящемуся помещению, прислушиваясь и всматриваясь в черноту, она добрела до туалета, там находился второй выключатель.

Лампа начала подрагивать, но всё же зажглась.

В тусклом, мигающем свете она увидела своей цех, отвернулась к стене, вдохнула два раза…

Всё ателье было перевёрнуто, вывернуто наизнанку — по полу катались катушки, нитки размотались и опутали всё жёсткой паутиной, швейные машинки были повалены, горшок с её любимой розой разбился, а черепки валялись на полу. Марина дотронулась до одного из них, он был прохладный и жирный. Женщина зажмурилась и, как сомнамбула, пошла к себе в кабинет. Около окна лежала здоровенная крыса и корчилась в агонии.

Сейф был открыт, и это не удивило её. Он смотрел на хозяйку пустым чревом, а дверка беспомощно болталась. Крыса нестерпимо визжала. Марина, заткнув уши, всё равно продолжала слышать предсмертные вопли. Она рванулась в туалет, достала ведро, наполнила водой.

Марина стояла над крысой и смотрела, как та умирает, скалясь своими жёлтыми, опасными зубами, у неё был перебит хребет. Женщина осторожно сгребла в совок крысу и бросила в воду. Крыса не потонула, на поверхности её удерживала деревянная основа мышеловки, тогда Марина потянулась к животному веником. Крыса заглянула женщине в глаза и поняла, что пощады не будет. Марина нажала веником, и крыса ушла под воду. Вода сомкнулась над зверем.

Марине почему-то представилась свадьба, как они едут с Иваном на жёлтом такси, на капоте сидит откормленный резиновый амур. Он безучастно взирает на мир и не спешит метать свои стрелы, а они, такие же жирные и счастливые, трясутся за его спиной. Потом свадьба с длинными, засиженными закусками, отяжелевшими столами и одутловатыми, рыхлыми от еды лицами гостей, которые выкрикивают тосты. Тазики с оливье, скользкие маслины, тупые, нахальные поросята…

Марина увидела на полу мятый клочок бумаги. Машинально подняла его — это был рисунок юбки, купленной в институте Ивана. Она, смотря в одну точку, долго разглаживала бумагу, потом, скомкав, швырнула её, начала бить веником по воде, отбросила его, кинулась ан манекен и стала колотить по нему руками, булавки впивались в кожу, но она ничего не чувствовала. Наконец она попала ладонью по деревянной перекладине, и жилка на её руке расползлась болезненным синяком. В ведре всплыла крыса, женщина швырнула бухгалтерской книгой об стену, жёлтые листы начали медленно падать, они падали и падали, и с каждым новым листом Марина осознавала, что пришла беда со всей непрошенностью и неряшливостью, как нежданные родственники, которые заполняют своими чемоданами и банками с соленьями всю квартиру.

В то время, пока Марина надрывалась в ателье, пытаясь заткнуть щели, из которых тянуло смертью, Света стояла в видимом покое напротив магазина «Волшебная швея». От этого ли названия или от куклы, украшавшей витрину, ей сделалось дурно. Кукла с всклокоченными соломенными волосами, маленькими губами, востренькими глазками на фарфоровом лице удивительно напоминала Марину. И вдруг кукла ухмыльнулась. Ухмыльнулась щеками из папье-маше и как будто подмигнула. Света обернулась, за её спиной стояла противная старуха, удивительно похожая на пани Вроню из кафе. Старуха, что-то сосредоточенно ища в портфеле, пускала золотой пряжкой зайчиков, которые, преломляясь, создавали причудливые блики на лице куклы. Света пнула старуху. Та подняла цепкие, как у зверька, глаза и разразилась всеми мыслимыми и немыслимыми проклятиями — вспомнила демократов, холодный борщ и инвалидность самой последней степени. То ли свирепое выражение Светиного лица — так ей был мерзок надтреснутый визг — убедило старуху удалиться, то ли неотложные дела, но она трусцой скрылась за угол. И правильно сделала, ещё бы несколько секунд, и ей бы не избежать сильного удара.