Зима в раю - Елена Арсеньева Страница 46

– Ну да, ну да, – рассеянно закивал Шадькович, – оно,конечно, так… Нельзя быть беременной наполовину, как говорится. Или мы хотимвернуться и делаем все ради достижения цели, или не хотим – и умываем руки.Конечно, конечно… А все же не нравится мне тема, которая навязчиво звучит вречах Сергея: что нас надо проверять и вроде бы даже очищать для возвращения.Мол, для нас, отпетых эмигрантов, это такая честь, что мы должны чуть ли не наколенях в Россию ползти. Как «Хромой барин» Алексея Толстого, помните? Кстати,Алексей Толстой вернулся и, по слухам, теперь очень, очень на коне в России.Как и Горький. И никто их не заставлял что-то там искупать, чуть ли не кровьюсмывать свой грех эмиграции.

– Ну, Алексей Толстой – один, он талантище черт знает какой.Горького я терпеть не могу, но ладно, считается талантливым. И он тоже уникум.А мы с вами – имя нам и нам подобным легион, – невесело ухмыльнулся Дмитрий. –Конечно, если по-хорошему, я за свободное право возвращения, но… Вы тут, вПариже, человек еще новый, мало на наших собраниях бывали, не слышали тамошнихразговоров, не знаете, какой страшной ненавистью большинство русскихпреисполнено к новой России. Пусти-ка их туда, начнут ведь повально резатьвсех, начиная с пограничников и консульских чиновников и кончая первыми жевстреченными на родимых просторах детьми и бабами. Понятно, что Сергей и еготоварищи осторожничают.

– Понятно, да… – как-то невесело пробормотал Шадькович. –Слушайте, а вы верите тому, что он сказал насчет генерала Миллера? Мол, Москвани сном ни духом… И Скоблин с Плевицкой якобы тут ни при чем?

– Не знаю, – пожал плечами Дмитрий. – Собственно, ведь соСкоблиным вы были на короткой ноге, а не я.

– Да ну, какая там короткая нога! – отмахнулся Шадькович. –Мы не виделись лет пятнадцать. Нашли тоже ногу… Однако если он и правдадействовал по указке Советов, то очень хитро маскировался. А уж Надежда-тоВасильевна… эх… Помните, как она пела: «Занесло тебя снегом, Россия, запуржилоседою пургой, и холодные ветры степные панихиды поют над тобой»? И весь залрыдал в один голос! А сама со Скоблиным работала на занесенную снегом Россию…

Дмитрий остановился так резко, что Шадькович, бывший гораздониже его ростом, чувствительно ткнулся носом ему между лопаток. Повернулся,глянул неприветливо:

– Слушайте, Кирилл Андреевич, я что-то вас не пойму. Вы менясюда привели, я вам поверил. Думал, мы и впрямь одной болезнью больны. А теперьчто? К чему эти разговоры, которые нам только мешают и душу раздражают? Еще просталинские лагеря начните… Или вы меня проверяете таким образом? Довольнонеуклюже, во-первых. А во-вторых, кто дал вам право?

Если он ждал, что Шадькович возмутится, то ждал напрасно.

– А если даже и проверяю? – проговорил тот с небрежнымспокойствием. – В байки про лагеря, предположим, я тоже не верю, но… Я ведь вамтоже свою жизнь вручил, без преувеличения сказать. Должен остерегаться. Откудая знаю, может, вы на меня завтра михайло-архангеловцев спустите, мстителейнаших неумных. Прирежут, как пить дать прирежут, особенно если вспомнят, что мыкогда-то со Скоблиным служили вместе. Теперь все его сослуживцы и близкиезнакомые подозрениями замараны. Я вам жизнь доверил, причем повинуясь простоинтуиции, некоторым образом науськанной и обостренной известной вам мадамЛидией. Отчего бы немного вас и не прощупать? Что тут оскорбительного? Мы свами теперь – спина к спине у мачты против тысячи вдвоем… Читали Джека Лондона,а? Должен же я знать, что вы мне кинжальчик в бок не ткнете.

– Не ткну, успокойтесь, – пробормотал Дмитрий, уже стыдясь,что так вспылил. Не следует ссориться с Шадьковичем: они сейчас и впрямь –спина к спине у мачты… Эмигрантские круги настолько потрясены и озлобленыпредательством Скоблина и Плевицкой (особенно Надежды Васильевны, бывшейнекогда любимицей государя!), что на всякого, кто не поливает советизановгрязью, смотрят косо и готовы немедля обвинить в красном шпионаже. Пока он ещене в России (окажется ли там – неизвестно, и вообще, произойдет это не скоро),так что стать парией среди своих было бы неосторожно, глупо и даже преступно поотношению к семье.

А кстати, насчет семьи… Сергей назначил встречу черезнеделю, а именно в следующий четверг на «Ciné-France» съемки большоймассовки. Целый съемочный день! Дмитрий будет занят с утра до глубокой ночи,зато потом получит возможность неделю не мотаться в поисках работы, а гонорарпозволит вовремя заплатить за Ритину школу и, может быть, дать какие-то деньгиТане, чтобы потратила только на себя. Наверное, ей тяжело работать в модноммагазине и не быть в состоянии купить себе ничего модного.

– Шадькович, я не смогу прийти сюда в четверг, – сказалДмитрий торопливо. – Придете один и объясните Сергею, что у меня неотложныедела.

– Вернитесь сейчас же и объясните все ему сами, – предложилШадькович. – Может, на другой день вам встречу назначит. Идите, идите! Еслихотите, я вас тут подожду.

– Да нет, ступайте домой, чего меня ждать, не дитя, незаблужусь, – отмахнулся Дмитрий, начиная подниматься по лестнице.

На повороте оглянулся. Шадькович так и стоял у двери, глядявслед со странным выражением. Что это он?

– Вернулись? – удивился Сергей, увидев Дмитрия. – Какговорится, пути не будет. Надо бы в зеркало посмотреть, чтоб примета несбылась, да беда, нету у нас тут зеркал. Забыли что-то?

– Наоборот, вспомнил, – сказал Дмитрий и объяснил про четверг.

– Глупости, – веско бросил Сергей. – Если я назначаю встречу– все остальное побоку. Теперь для вас наши встречи должны быть самым важным вжизни. Что касается денег, хорошо, что заговорили. Я намеревался вопрос о нихименно в четверг поднять, но, раз так, обсудим сейчас. Советское правительствопрекрасно понимает, в каком вы, эмигранты, положении. С одной стороны, самисебе постель постелили, сами в ней и спите, с другой – к возвращенцам у нассовсем иное отношение. Тех, кто нам кажется перспективным, кто искренне тянетсяк нам, мы поддерживаем. – Он сунул руку в пиджачный карман и достал пачкукупюр. – Вы начинаете работать на свою страну, и ваш труд, как всякий почетныйтруд, должен быть соответствующим образом оплачен. Я даю вам аванс. В следующийчетверг придете, как договорились, сообщите мне сведения, которые я просил.Будем считать, что часть аванса отработаете. Но вот вам также задание наперспективу. Мне нужны адреса конспиративных квартир РОВСа.

– Что, в Париже? – не понял Дмитрий.

– И в Париже, и в Москве, – энергично кивнул Сергей.