Старая сказка - Кейт Форсайт Страница 46

Мама нетерпеливо отмахнулась.

— Я неплохо управлялась со всеми поместьями и без помощи мужчины, Ваше Величество, и Мари готовили к этой роли с самого ее рождения. Так что она вполне способна взять бразды правления в свои руки.

— Женщина, управляющая большим поместьем, противна природе вещей, — изрек кардинал Мазарини. — Мужчина рожден повелевать, а женщина — подчиняться. В семье не может быть двух хозяев. Это все равно, что два солнца на небе.

— Или как слуга, отдающий приказания господину, — подхватила королева Анна.

— Или лошадь, едущая верхом на всаднике, — со смешком добавил герцог Орлеанский.

Кардинал Мазарини одарил его страдальческим взглядом.

— В конце концов, от женщин никогда не требовалось быть сильными. Не забывайте, Господь создал их из ребра Адама, так что они хрупки, слабы и покорны чужой воле.

Мать крепко сцепила ладони.

— Ваше Высокопреосвященство, вот чего я никогда не понимала и была бы вам очень обязана, если бы вы объяснили мне это. Если женщина и впрямь создана из ребра Адама, то разве не должны мужчины иметь на одно ребро меньше, чем женщины? Тем не менее все мои наблюдения свидетельствуют, что у мужчин и женщин одинаковое количество ребер с обеих сторон.

— Вы ошибаетесь, — нахмурившись, заявил кардинал. — У мужчин на одно ребро меньше.

— А вы никогда не пробовали сосчитать свои ребра? Могу сообщить вам, что у меня их по двенадцать с каждой стороны, и ровно столько же было у моего покойного супруга.

Кардинал оскалился, что, очевидно, должно было означать улыбку.

— Боюсь, вы ошиблись в подсчетах, мадам.

Мать сердито открыла рот, но потом опомнилась и явно проглотила гневную отповедь. Но на щеках у нее заалели два ярких пятнышка.

— Вы должны пересчитать свои ребра нынче же ночью, Ваше Высокопреосвященство, — насмешливо улыбаясь, сказал герцог Орлеанский. — А потом найти женщину, которая позволила бы сосчитать ее. Быть может… — Он повернулся к матери, которая густо покраснела и поспешила долить арманьяка в свои сливки, помешивая их. — Пожалуй, нет, так не годится. Только представьте, какой выйдет конфуз, если кардинала застанут за подсчетом ребер королевы! — Он перевел взгляд на брата, который, нахмурившись, внимал ему. — Знаю, Луи. Ты скоро женишься. Посему я поручаю тебе пересчитать ребра твоей новобрачной. Но ты обязательно должен сообщить нам о том, что обнаружишь. То есть, разумеется, если сумеешь отыскать ребра своей возлюбленной. Судя по всему, она — пухленькая премиленькая голубка. Держу пари, тебе будет нелегко нащупать их.

— Право, что за вздор ты несешь, — запротестовала королева Анна, но как-то неискренне. — Умоляю вас, Луи, не обращайте внимания на Филиппа.

— Я никогда не обращаю на него внимания. — Король вперил свой мрачный пронизывающий взгляд в мою мать, которая сидела, словно аршин проглотив, и судорожно сжимала кулаки. — Вы отвергаете Писание, мадам? Но разве там не сказано, что женщина должна хранить молчание и не пытаться обрести власть над мужчиной?

— Разумеется, я не отвергаю Писания, Ваше Величество.

— Вы ведь одна из этих реформаторов, не так ли?

Мать прямо встретила взгляд короля.

— Да, Ваше Величество. Но мы не отвергаем Писания. Мы верим, что в нем содержится все необходимое для служения Господу и нашего спасения.

Он нахмурился.

— Но вы выступаете против единой истинной Церкви, разве нет?

Мать ответила, осторожно подбирая слова.

— Единую истинную Церковь составляют те истинно верующие, кто согласен следовать слову Божию.

Король выпятил нижнюю губу и нахмурился еще сильнее, став похожим на обиженного ребенка, который колеблется, стоит или нет закатывать истерику.

— А что вы думаете о заступничестве всех святых? — пожелал узнать кардинал Мазарини. — И об исповеди, и о жертвенной мессе?

— Я думаю, что это слишком серьезные вопросы, чтобы говорить о них за обедом в честь посещения нашего дома Его Величеством, — ответила мать с улыбкой, которая выглядела несколько натянутой. — И уж, конечно, они не принадлежат к числу тех, которые я, простая женщина, осмелюсь обсуждать с миропомазанниками государства и церкви. — Отвесив легкий поклон королю и кардиналу, она, улыбаясь уже более естественно, добавила: — Скажу лишь, что если бы кто-либо дерзнул собрать все частицы Честного и Животворящего Креста Господня, то у нас хватило бы дерева построить целый корабль.

За столом раздался дружный смех, но кардинал выглядел уязвленным, да и на лице короля застыло недовольство.

— Умоляю простить меня, Ваше Величество, — сказала мать. — Я ничуть не хотела показаться вам неучтивой. Но разве не свободны мы все в выборе веры в соответствии со своей совестью, как то следует из мудрого рескрипта вашего деда? Но прошу вас, давайте лучше поговорим о том, что мы можем сделать, дабы развлечь вас во время пребывания у нас. Желает ли Ваше Величество поохотиться?

Взгляд короля просветлел.

— И в самом деле, желаю. Ваши леса выглядят густыми и богатыми. Какая дичь в них водится?

— Леса Казенев славятся оленями, медведями, дикими кабанами и волками, если вы предпочитаете грубые развлечения.

— Чем грубее, тем лучше, — вкрадчиво пробормотал герцог Орлеанский, и его мать вновь покраснела, а король даже легонько шлепнул его перчатками по руке.