Прости, я тебя проиграл - Галина Милоградская Страница 46

Первый месяц прошёл, как в тумане. Панические атаки стали моими постоянными спутниками: паника накатывала без причины, я начинала задыхаться, хотелось сжаться в комок и стать невидимой. Пришлось обратиться к врачу, благо, мой португальский был достаточно хорош, чтобы общаться с местными. А когда-то папа смеялся над моим выбором второго иностранного языка… Антидепрессанты постепенно помогли привести нервы в порядок, но страх не отступал, душил по ночам.

Но постепенно он начал отступать, ко мне стала возвращаться уверенность, а вместе с ней — желание жить. Заняться здесь было нечем, поэтому я стала просто выбираться из дома и гулять. Побережье, потом горы, потом — прогулки в море на туристических яхтах. И полное одиночество. Конечно, со мной постоянно пытались познакомиться. Мужчины здесь были красивые, как на подбор, порой мне казалось, что я попала в бразильский сериал. Все разговаривали громко, эмоционально жестикулируя, не скрывали эмоций, звонко смеялись и рыдали навзрыд.

По вечерам, сидя в уличном кафе, я не могла наслушаться — обрывки чужой жизни странным образом лечили израненную душу. Свет в окнах, семьи, собирающиеся за столом, бегающие по улицы босоногие дети: жизнь бурлила вокруг, огибая меня, но это не тревожило, наоборот — успокаивало. Я снова начала читать, хотя в последний раз брала книгу в руки несколько лет назад. Забираясь с ногами на диван, смеялась и плакала вместе с героями фильмов, а по ночам, прислушиваясь к непрерывному шепоту океана, чувствовала, что дышать становится легче.

— Красавица, не составить вам компанию?

Приподняв очки, я смерила высокого загорелого парня, который не скрываясь поигрывал мышцами. Смягчив отказ улыбкой, я покачала головой. К чести местных мужчин, они умели достойно принимать «нет» и никогда не настаивали. Может, поэтому я чувствовала себя в безопасности здесь.

— Такая красивая, но такая печальная. — Ко мне подошла хозяйка кафе, донна Карла. Порой мы перебрасывались парой фраз, обычно о погоде или еде, которую сегодня будут подавать. Кафе было домашним, блюда донна Карла готовила лично и порой пыталась меня закормить, ворча, что на кости не поведётся ни один приличный мужчина, а мои бёдра слишком узкие, чтобы привлечь чей-то взгляд.

— Печальная? — я улыбнулась, сняла очки и положила на стол. Ветер шевелил отросшие волосы, путался в складках длинного розового платья с широкой юбкой. У донны Карлы было двое сыновей, и порой она ненавязчиво предлагала их мне. «Просто познакомься!» — улыбалась донна Карла, когда я начинала возражать.

— Одинокая, печальная девочка. — Донна Карла поставила кофейник на стол и участливо посмотрела на меня. — От кого ты сбежала сюда?

Впервые за три месяца она заговорила со мной так: участливо, по-матерински. И от этого слёзы невольно собрались в глазах. Мои последние слёзы остались в Москве, и сейчас так хотелось прижаться к широкой груди этой женщины и выложить всё как на духу.

— От мужа, — ответила я, проглотив горький комок.

— Мерзавец, — констатировала донна Карла. — До чего довёл такую хорошую девочку! Пусть горит в аду вместе со всеми его поступками!

— Аминь, — улыбнулась я. Не была особо верующей, но сейчас отчаянно захотела, чтобы Вадим действительно попал в ад, вместе с Константином. И желательно — в один котёл.

— Время умеет лечить. — Донна Карла вздохнула и посмотрела на океан. — Он забрал моего Педрито, когда мальчишки были совсем маленькими. Поначалу я выла и проклинала его, а потом поняла — жизнь не стоит на месте. И твоя тоже, девочка. Вот увидишь: однажды проснёшься и снова захочешь любить.

Может быть. Но пока я даже представить себе не могла, что когда-нибудь снова смогу впустить в свою жизнь мужчину. Иногда казалось, что я всё ещё грязная. Кожа до сих пор хранила прикосновения Константина, никаким мылом не получалось их смыть. Внутри всё сжималось, стоило вспомнить его лицо, его дикий взгляд. Иногда хотелось удариться головой о камень и лишиться памяти, а может и вовсе — никогда не проснуться. Чтобы хоть как-то справиться с эмоциями, я начала писать.

Первое письмо написала Вадиму. Выплёскивая всю ненависть, я писала обо всём, что хотела ему сказать. Следующее написала через день Константину: о мерзости, которую он вызывал, о том, как я заставляла себя, как потом меня тошнило. Я писала письма каждый день, на закате, не перечитывая, избавляясь от грязи, коркой покрывшей меня изнутри.

И в какой-то момент захотелось написать Максу. Я долго подходила к ноутбуку, но не могла решиться — будто он на самом деле сможет его прочесть. Подбирала слова, чтобы описать, что чувствовала к нему от начала наших отношений до самого конца. А потом… чувства полились из меня, будто прорвало плотину. Я писала, писала, писала и не могла остановиться. Плакала, улыбалась, переживая драгоценные, редкие моменты, когда казалось, что теперь мы по-настоящему вместе. В отличие от предыдущих, эти письма я перечитывала. Распечатала даже. Вспоминала все его слова, поступки, взгляды и касания. И понимала, что всё ещё скучаю.

В Бразилию пришла зима, когда до меня дошли первые новости из России. Порой я просматривала ленту экономических новостей, в основном в надежде увидеть новое интервью Макса или хотя бы упоминание о нём в статье. За прошедшие полгода их вышло три, и каждое я засмотрела до дыр. Сердце тянулось к нему, хотелось сесть рядом, положить голову на колени и не думать ни о чём.

«Прокуратура подтвердила обвинения, выдвинутые против Константина Майского, владельца крупнейшей нефтеперерабатывающей…»

Я моргнула, не веря глазам. Проглотила статью, перечитала её несколько раз, прежде чем дошло: его обвиняли в махинациях с госзаказами. Заключили под домашний арест, но он сбежал за границу, ходят слухи — в Штаты. Все активы изъяты, счета заморожены, возможно, скоро начнётся процесс отчуждения собственности в пользу государства. Не верилось. Казалось, ничто не может сбросить его с трона, но нет, существуют ещё честные следователи, не побоявшиеся копнуть под него.

Это стоило отпраздновать! Я купила бутылку Просеко и торжественно распила её на берегу, глядя на беспокойный океан. Ветер швырял в лицо солёные брызги, раскинув руки, я хохотала в голос, отпуская, наконец, свой самый жуткий страх. Какое ему теперь до меня дело? Никто больше не будет искать, никто и никогда!

Когда, наконец, закончился сезон дождей и океан снова стал бирюзовым, я узнала ещё одну новость, слишком невероятную, чтобы не задуматься о силе проклятий донны Карлы: Вадима посадили. Его взяли на закрытой секс-вечеринке, девушки, участвующие в ней, были втянуты без согласия. У многих отсутствовали паспорта. Теперь девушки дают показания и Вадиму, вместе с остальными участниками, светит немалый тюремный срок за организацию проституции и рабство.

Теперь я поняла, что значит слово «свобода». Предвкушение, ощущение чуда вспыхнуло в груди, зашевелилось, заставляя непрерывно улыбаться. Тут одной бутылкой вина не обойдёшься — я хотела устроить себе настоящий праздник! Собравшись, на следующее утро я поехала в Рио — гулять так гулять!