Скай О`Малли - Бертрис Смолл Страница 46

Он почувствовал, что кто-то касается его, услышал успокаивающий голос. Он позволил отвести себя в комнату, рухнул на кровать и потерял сознание. Укрывая его одеялом, Констанца Гидадела покачала головой и потрогала его лоб.

— У него опять лихорадка, капитан Мак-Гвайр. Сегодня ночью вам придется с ним посидеть: отец не освободит меня от наказания. Я расскажу вам, что нужно делать.

Мак-Гвайр кивнул:

— Ваш отец — человек с характером, — заметил он.

Девушка ничего не ответила, продолжая заниматься своим делом. Сначала она поправила подушки, потом подоткнула одеяло и поставила на столик у кровати кувшин с охлажденным напитком.

— Вы мало чем можете помочь, капитан Мак-Гвайр. Старайтесь, чтобы он сохранял спокойствие и лежал удобно, насколько это возможно. Вскоре Ана принесет тазик с ароматизированной водой. — Колокола ударили к вечерне, и Констанца заспешила. — Мне надо идти. Когда кризис пройдет, смените ему рубашку и простыни. Ана вам поможет. — И она вышла из комнаты.

Мак-Гвайр сидел с Найлом всю ночь. К его удивлению, лорд Бурк не проявлял беспокойства — лежал угрожающе-спокойно, пока огненная лихорадка пожирала его тело. Капитан госпожи О'Малли добросовестно выполнял свои обязанности: регулярно обтирал его лоб прохладной ароматизированной водой, время от времени насильно поил сквозь сжатые зубы сладким соком. Несколько раз за ночь появлялась служанка Ана, принося больному свежую воду и сок, а самому Мак-Гвайру — холодную курицу, хлеб, фрукты и графин сладкого золотистого вина.

Она поставила поднос на длинный стол орехового дерева.

Мак-Гвайр спросил:

— Как там девчонка?

Ана сверкнула черными глазами:

— Она молится в часовне за твоего господина, сеньор. — И вышла из комнаты.

Мак-Гвайр с жадностью поел, выпил вина и снова подсел к кровати Найла. Ближе к рассвету он задремал на стуле, но его тут же разбудил горький плач. Лорд Бурк сидел в кровати, глаза зажмурены, слезы катились по щекам.

— Скай! Скай! — всхлипывал он. — Не покидай меня, любимая. Возвращайся! Возвращайся!

На секунду Мак-Гвайр застыл от ужаса, но в следующий миг принялся трясти его за плечи:

— Милорд! Милорд! Проснитесь, это только сон!

Постепенно Найл успокоился и лег. Лоб на ощупь казался холодным. С облегчением Мак-Гвайр сменил рубашку у Бурка.

После заутрени появилась Констанца. С ней пришла и Ана. Девушка похвалила измученного капитана.

— Вы справились со всем отлично, капитан. Идите отдыхайте. Теперь я присмотрю за сеньором Найлом.

— Но тебе, милая, тоже надо отдохнуть, — запротестовал Мак-Гвайр — Ты должна выспаться. Он теперь вне опасности. И за ним может присмотреть и служанка. — Капитан отечески обнял ее за плечи, чтобы вывести из комнаты, но она неожиданно дернулась. Сквозь рукав ее платья заметно проступал красный рубец, и глаза Мак-Гвайра округлилась.

— Да! — выпалила Ана. — Ночью Конд бил мою Констанцу.

— Ана! — девушка вспыхнула от стыда. — Он мой отец. А долг каждого отца — наказывать непослушного ребенка. Я выступила против его власти и была не права.

— Она святая, моя крошка. А Конд наслаждается, избивая ее!

— Ана, прошу тебя! Если тебя услышат, отец отошлет тебя отсюда, а ты все, что у меня есть.

Служанка плотно сжала губы, вздохнула и наклонила голову. Снова заговорил капитан Мак-Гвайр.

— Конд уже, наверное, отбыл исполнять свои губернаторские обязанности?

Женщина утвердительно кивнула.

— Тогда, сеньорита Констанца, я заключу с тобой сделку. До полуденной сиесты я посмотрю за сеньором, а ты поспишь в шезлонге. А в полдень отправлюсь к себе в комнату.

Ана широко улыбнулась — капитан по-доброму относился к ее Констанце, а значит, был хорошим человеком, которому можно верить. Через несколько секунд она вышла, оставив на попечении Мак-Гвайра и лорда Бурка, и уютно спящую в шезлонге девушку.

Ближе к вечеру, когда лиловатые тени начали удлиняться и дневной зной ослабел, Найл Бурк вновь открыл глаза. Он сразу же вспомнил, где находится и как здесь оказался. Грусть захлестнула его, и он печально вздохнул.

— Как вы себя чувствуете, сеньор Найл? Он посмотрел на худенькую девушку.

— Чертовски отвратительно, крошка, но, кажется, я жив, а значит, нужно заняться этим делом — жить.

— А она была очень красива, ваша суженая? — Прямота ее вопроса подействовала точно удар клинком, и он закрыл глаза.

— Она была очаровательнейшим существом Волосы темны, как грозовая туча, кожа, словно лепестки гардении, глаза глубоки и сини, точно вода у побережья Ирландии. Она добра и горда — не только моя любимая, но мой верный друг. А теперь я потерял ее на всю оставшуюся жизнь.

Глаза Констанцы наполнились слезами.

— Как бы я хотела, чтобы когда-нибудь и меня так же полюбил мужчина.

— Я не вижу к этому никаких препятствий. Не могу понять, почему ты до сих пор еще не замужем? Сколько тебе лет?

— Пятнадцать, сеньор Найл.

— Наверное, половина знатных юношей на этом острове уже просили у отца твоей руки Или они все ослы? Констанца застенчиво улыбнулась и покраснела.

— Никто не будет просить меня в жены, сеньор Найл, — печально сказала она. — Отец давно лишил меня всяких шансов выйти замуж Вчера вечером, когда он говорил о вашей невесте, вы, вероятно, подумали, что он груб. На самом деле ваша история напомнила ему о том, о чем он предпочитал бы забыть.

Шестнадцать лет назад мавританские пираты напали на этот остров, а уезжая отсюда, в качестве одной из пленниц забрали с собой мою мать. Отец страстно ее любил и был в отчаянии. Через шесть недель ему удалось ее выкупить.

Через шесть месяцев родилась я. И хотя мать поклялась перед священником именами всех святых и даже именем Пресвятой Девы Марии, что пираты до нее не дотронулись, отец ей так и не поверил. По мере того, как рос ее живот, он все больше и больше отдалялся от жены. Она обожала его, и это разбило ее сердце. Она прожила ровно столько, чтобы дать мне жизнь, и угасла, как догоревшая свеча.

Все дело в том, что я очень на нее похожа, и в глазах отца постоянно являюсь живым упреком. В свою очередь, он упрекает меня в смерти матери и так открыто выражает сомнение в своем отцовстве, что ни одна приличная семья на Мальорке не захочет породниться со мной.

И все же я его дочь. В этом нет сомнений. Ана, перед тем как стать моей няней, была служанкой матери. Она приехала с ней из Кастилии, где мать вышла замуж за отца, и постоянно была с ней, когда ее похитили пираты. Она клянется, что, кроме мужа, мать не знала ни одного мужчины.

Внезапно Констанца замолчала и вспыхнула. Поняв причину ее смущения, лорд Бурк тихо произнес.