Змей из райского сада - Елена Ларина Страница 45

Пятый пробивает красный коридор в соседнюю галактику.

Шестой — это Эверест, на котором кричишь, обращаясь ко всему миру: «Здесь был Вася-а!».

Кажется, дальше подниматься некуда. Лежишь и умираешь. И вот тут-то до тебя доходит, что означают все эти ранее непонятные сцены из фильмов, когда герои не могут пошевелить ни рукой, ни ногой. Раньше аналогий с большим спортом мне было никак не понять.

— Я не могу больше, — говорю я искренне как никогда.

— Можешь, просто еще не знаешь об этом, — улыбается он и съезжает щекой по моему животу.

Меня забыли спросить, лечу ли я в этом самолете. Я замираю от бархатного наслаждения. Или мучения… Разве наслаждения пытаешься избежать, бессильно хватаясь за простыни и царапая ногтями стену… Определяться в понятиях нет сил. Они двоятся.

Он не дает мне спастись от него бегством и отползти из последних сил в сторонку. И я ему опять благодарна. Чека из гранаты вынута. Через пять секунд прогремит оглушительный взрыв и остановить это уже невозможно. Мне кажется, что нутро мое плавится, как жидкий металл Терминатора. Растекается. А потом вскипает, как электрический чайник красного цвета. Несколько секунд кипит и бурлит белым ключом. Кнопка автоматически отключается, чтобы избежать перегрева системы и превращения ее в реактивный двигатель. Раскат грома проносится по небесам моего отстегнувшегося сознания и теряется за верхушками дальнего леса.

Романтик сказал бы, что это — любовь. Я, пожалуй, от диагноза воздержусь. Из чистого суеверия.

* * *

Такого позорного дня рождения у меня еще не было никогда.

Я очнулась в половине седьмого вечера. За окнами темнело.

Севы рядом не было. Я села рывком на постели, пытаясь хоть что-то вспомнить.

В семь должны были прийти гости, о которых я впервые в жизни забыла напрочь.

Гостей угощать было совершенно нечем. Но это еще полбеды. Надо было хоть встретить их в подходящем для случая виде. Я вскочила с кровати и забегала, как в убыстренном кино. Застелила кровать, как солдат. Прыгнула в душ, убрав волосы под романтично-розовую шапочку. Высушить голову мне было уже точно не успеть.

Экспресс-пробуждение завершилось под струями ледяного душа и сопровождалось моими протяжными криками ужаса. Расшатанная нервная система больше была не в состоянии держать удар. Ей и так пришлось очень туго. Впечатления были такие, что я только и делала сегодня, что прыгала с парашютом. Причем только один раз с самолета.

Посмотрев на себя в зеркало, я на некоторое время застыла. Бесспорно, выпавшие на мою долю испытания отразились на мне положительно. Щеки горели, обожженные ветром на небесах. Вот только на каких небесах их обожгло сильнее, это большой вопрос… Глаза лихорадочно блестели. Но расцелованные до синевы губы рассказывали обо мне все без всякого стыда. Издали это смотрелось эффектно. Но вблизи…

Цветовое решение вечернего туалета было подсказано отягчающими обстоятельствами. Лиловая помада прекрасно смотрелась с такого же цвета кашемировым свитером. Сиреневая гамма выгодно оттеняла зелень глаз. Черные шелковые брюки сидели идеально.

Когда в дверь позвонили, я уже прыгала на одной ноге, влезая в туфельку на шпильке. Как я могу спасти положение? Только позвать всех в какой-нибудь ресторан или ночной клуб.

Звонок трезвонил не замолкая.

Я побежала открывать, репетируя радушную улыбку хозяйки.

У двери стоял Сева, прижимая звонок подбородком. В каждой руке у него было по два пакета с продуктами.

— Жива? — сказал он, будто только что вынул меня из-под обломков самолета.

— Жива, — подтвердила я.

— Живучая! — восхищенно на меня глядя, прошептал он.