У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Татьяна Корсакова Страница 45

– Гарантий нет, – в трубке послышался смех, – но я почему-то на сто процентов уверен, что вы нам не откажете…

* * *

Утро наступило серое и безрадостное, не предвещающее ничего хорошего. Лиза, за ночь не сомкнувшая глаз, чувствовала себя больной и разбитой. Болели шея и горло. Не помогла даже чашка горячего чая.

Легостаев ходил мрачнее тучи, на нее не смотрел, думал о чем-то своем. Лиза старалась ему не мешать. У него есть полное право злиться. У него теперь очень серьезные проблемы, ему придется уехать из города, бросить работу, друзей, свою теледиву, скитаться на чужбине, не имея возможности вернуться обратно без риска расстаться с жизнью, – и все из-за нее. Вчера вечером Лиза твердо решила, что уйдет. Она исчезнет, и те люди оставят Макса в покое. Но он предугадал ее действия, он запер дверь и спрятал ключи. Дурак… Как же она ему теперь поможет?…

День тянулся невыносимо долго. Они не общались, сидели по своим углам: она в кабинете, он в гостиной перед телевизором. Ровно в двенадцать Легостаев постучал в дверь ее комнаты, сказал устало:

– Лизавета, собирайся, через десять минут выезжаем.

Ей не нужно было собираться, она уже давно собралась. Вот только шея… Как же она сразу не подумала про след от удавки? А он никуда не делся, он стал еще ярче. Нельзя ей с такой шеей на прием к врачу.

Легостаеву ее шея тоже не понравилась, он покачал головой, сказал с досадой:

– Куда это ты с такой красотой собралась?

Ей вдруг стало очень стыдно под его задумчивым взглядом. Так стыдно, словно она собралась на прием к профессору голышом.

– Жди, – бросил Легостаев и скрылся в своей спальне.

Через минуту он вернулся с шелковым шейным платком. Платок был ужасного горчичного цвета и не шел ей категорически, но спорить Лиза не стала, покорно обмотала им шею, даже в зеркало не посмотрелась. А что смотреть? Уродина, она и есть уродина. Легостаев, похоже, думал так же, потому что старательно отводил взгляд от ее лица.

Выходить на улицу было страшно – повсюду мерещились наемные убийцы.

– Расслабься, – буркнул Макс и взял ее под руку. – Никто среди бела дня в тебя стрелять не станет.

Лиза подумала, что однажды уже стреляли, инстинктивно втянула голову в плечи, словно это могло спасти ее от снайпера. Макс бросил на нее быстрый взгляд, неодобрительно хмыкнул.

Он как раз доставал из кармана куртки брелок с пультом дистанционного управления, когда Лиза повисла у него на руке. Ей только сейчас пришла в голову мысль, что машина может быть заминирована.

– Что? – резко спросил он и брезгливо стряхнул ее руку.

Лиза указала на «мазду», как умела, изобразила взрыв.

– С ума сойти! Лизавета, если бы нас хотели взорвать, то давно бы уже это сделали. Поверь мне, им не нужна лишняя шумиха. Одно дело – укокошить девицу без роду без племени, и совсем другое – убить уважаемого гражданина. Вон сколько история с Лорой наделала переполоху. Так что зря беспокоишься, – Легостаев нажал кнопку выключения сигнализации.

Лиза зажмурилась…

Ничего страшного не произошло – «мазда» приветственно мигнула фарами. Макс криво усмехнулся, распахнул перед Лизой дверку:

– Прошу.

Она плюхнулась на пассажирское сиденье, покосилась на возившегося с «противоугонкой» Легостаева, подумала с грустью, что страх способен изменить человека до неузнаваемости.

Макса действительно словно подменили. Может быть, унижая ее, он борется с собственными демонами? Если так, то она его прощает. Но все равно, как же обидно… Девица без роду без племени… Ну и отпустил бы ее с богом. Что ж он с ней до сих пор возится?…

До реабилитационного центра ехали молча. Лиза бездумно смотрела на проплывающий за окном город, боролась с подступающими слезами.

Выйти из машины и подняться по ступенькам, одна из которых до сих пор хранила щербину от пули, оказалось испытанием не из легких. На помощь, как всегда, пришел Легостаев: подхватил под руку, едва ли не волоком потащил ее к дверям.

Она перевела дыхание, только оказавшись в вестибюле. По сравнению с их прошлым визитом сегодня людей тут было намного больше. За стойкой охранника сидел незнакомый парень. Он мазнул по их лицам равнодушным взглядом и отвернулся.

– Нам туда, – Макс указал на широкую лестницу. – Кабинет твоего ненаглядного профессора на третьем этаже.

У кабинета была очередь. Люди сидели в креслах, переговаривались вполголоса, словно боялись потревожить светило. А может, и боялись. Наверное, для большинства из них он, так же как и для Лизы, был воплощением последней надежды. Недавние ее страхи ушли на задний план, пропуская на передовую новые.

Что скажет ей доктор? Есть ли у нее надежда на выздоровление? Можно ли что-нибудь сделать с ее проклятой афазией или уже всё и ей так и оставаться немой до конца своих дней? Лиза подумала, что «конец дней» для нее может наступить очень скоро, и сникла окончательно.

Легостаев молчал, нервно крутил в пальцах ключи от машины. Он оживился только однажды, когда зазвонил его мобильный. Не оживился даже, а, кажется, испугался, потом глянул на определитель номера и успокоился, сказал:

– Я отойду на минутку.

Он вернулся минут через пять, еще более мрачный, чем прежде. Еще через двадцать минут Лизу вызвали на прием.

Она представляла себе профессора Полянского совсем иначе. Для профессора этот молодой, привлекательный мужчина выглядел как-то не слишком… солидно. Хотя, возможно, это всего лишь предубеждение, расхожее мнение, что профессор должен быть дряхлым седовласым старцем в очках и с бородой. А если профессор молод, хорош собой и ходит в джинсах, то это уже аномалия.

Судя по выражению лица Макса, он думал точно так же. Во всяком случае, ему понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями и начать говорить. Он выложил на стол перед Полянским копии Лизиных медицинских обследований. Ей очень повезло, что дома сохранились копии, потому что привезенные с собой оригиналы остались в том страшном особнячке. Документы переслала по факсу Ленка пару дней назад.

– Вот, гм… господин профессор, у нас такая проблема, – Легостаев бросил быстрый взгляд на Лизу, словно она могла ему помочь в разъяснении сути проблемы. Она в ответ лишь виновато улыбнулась – из нее еще тот помощник.

Несколько минут профессор молча изучал документы, изредка поглядывал на Лизу. А она от волнения была уже в предобморочном состоянии, вцепилась в подлокотники кресла, борясь с подступающей тошнотой. Она даже не сразу поняла, что к ней обращаются, пришла в себя только тогда, когда Макс больно сжал ее локоть.

– Давайте-ка, Елизавета, я вас осмотрю, – доктор взял в руки неврологический молоточек.

Осмотр ничем не отличался от десятка предыдущих осмотров. Странно, она полагала, что у профессоров какие-то особенные методы.