Трудная роль - Лайни Тейтум Страница 45

Герцог приехал из Лондона утром, потратив на дорогу шесть часов. Он был грязен, устал, потрясен смертью старой няни и тревожился об Эванджелине.

– Слава Богу, наконец-то вы дома, ваша светлость. Добро пожаловать, добро пожаловать. – Бассик так обрадовался хозяину, что споткнулся о стул, пытаясь помочь ему снять плащ.

– Я приехал быстро как мог, Бассик. Где мадам?

– С лордом Эдмундом, ваша светлость. Боюсь, она очень переживает смерть миссис Нидл. Она настояла на том, что сама устроит похороны. Я поставил по лакею в каждой стратегически важной точке. Сменил или укрепил все замки. Ах, как мы рады, что вы так быстро вернулись!

– Больше ей ничего не придется делать, – сказал герцог и быстро вышел. Бассик недоуменно посмотрел ему вслед.

Ричард распахнул дверь детской. В просторной комнате было очень тепло; у дальней стены вовсю пылал камин. Она сидела на ковре, прижавшись спиной к диванчику и обнимая Эдмунда. Мальчик, державший деревянного солдатика в английском мундире, сказал:

– Не понимаю, Ева. Ты говоришь, что хорошо себя чувствуешь, а Бассик не велел гоняться за тобой и стрелять. Он сказал, что сегодня тебе не до игр.

– Это правда, – ответила Эванджелина. – Прости, Эдмунд, но сегодня мне действительно не до веселья. Но откуда это известно Бассику?

– Он сказал, что я не должен громко разговаривать с тобой. Сказал, что я должен обращаться с тобой так же, как люди обращаются со мной, когда у меня болит живот. И сказал, что надо заключить перемирие.

Перемирие… Она улыбнулась и протянула ему руку.

– Ладно, Эдмунд, перемирие так перемирие. А завтра с утра снова начнем играть в лису и гуся.

Мальчик поднял глаза и увидел стоявшего на пороге отца.

– Папа! – воскликнул Эдмунд, громко засмеялся и бросился к герцогу. Отец поймал его, поднял и звучно поцеловал. – Ты приехал посмотреть на Еву? Она стала совсем другой. Она грустная. Знаешь, миссис Нидл умерла. Я слышал, как миссис Рейли говорила об этом слугам. Бассик сказал, чтобы я не мучил Еву.

– Знаю, Эдмунд. Со мной приехал Баньон. Он стоит у меня за спиной, но ходит так тихо, что его совсем не слышно. Он зовет тебя покататься верхом. Поезжай, Эдмунд. Я сам присмотрю за тетей Евой.

– Папа, ты ведь не будешь гоняться за ней и стрелять, правда?

– Ни за что.

– Вот и хорошо. Это можно только мне. Папа, насмеши ее! Я люблю, когда она улыбается.

Эванджелина не увидела Баньона, но услышала его голос. Эдмунд мгновенно исчез, и она осталась с герцогом наедине. Тот не двигался, просто стоял и смотрел на нее. Наконец он закрыл дверь.

– Я не мог приехать быстрее, – сказал Ричард и протянул к ней руки. – Иди сюда.

Эванджелина подчинилась. Она не бросилась к нему со всех ног, как это сделал Эдмунд, тем не менее через секунду оказалась в объятиях герцога.

– Все хорошо, – сказал он, зарывшись лицом в ее волосы и гладя по спине. – Я здесь. Теперь все будет в порядке.

Ее душа разрывалась от чувства вины. Эванджелина горько зарыдала. Герцог молча обнимал ее и нежно гладил по спине, а она все плакала и плакала. Девушка вцепилась в него как кошка и крепко прижала к себе.

Когда слезы сменились икотой, Ричард легонько поцеловал ее в макушку.

– Все позади, Эванджелина. Теперь все будет хорошо. Обещаю.

– Нет! – отпрянула девушка. – Ничего хорошего нет и не будет!

Если бы не она, миссис Нидл была бы жива. Но сказать об этом Эванджелина не могла. Это привело бы к смерти Эдмунда. Она заколотила Ричарда кулачками в грудь, желая, чтобы ей самой причинили боль. Но он не обращал внимания на удары и продолжал обнимать ее. Когда слуга из Чесли доставил письмо, гнев, который герцог пытался возбудить в себе, бесследно исчез, уступив место потрясению от смерти старой няни и от отчаянной мольбы Эванджелины. Он заставил себя забыть скорбь и устремился утешать ее.

Когда у Эванджелины не осталось ни слез, ни сил, герцог отпустил ее, достал носовой платок и сунул ей в руку. Видя, что она ни на что не реагирует, он забрал платок и сам вытер ей лицо.

Я люблю ее, подумал Ричард. Эта мысль потрясла его до глубины души, но он знал, что не ошибается. Глаза Эванджелины распухли, она была бледна как привидение. Странно, что она успела так быстро полюбить миссис Нидл. Впрочем, какая разница? Бедняжка, она так расстроилась…

– Мне очень жаль, милорд, – прошептала Эванджелина. – Я так рада, что вы приехали. Я не знала, что делать.