Погоня за счастьем - Элизабет Ренье Страница 45

А что потом? «Господи, только помоги мне сейчас, — молился он, — помоги избежать крови и не запятнать честь, и я брошу весь мир к ее ногам». Она делилась с ним своей силой и безудержным жизнелюбием, утешала его и поддерживала. А он — что он дал ей? Книжную премудрость?

Ричард презрительно засмеялся. И скакавший рядом Джесс вскинул брови и подумал, что мистер Кэррил явно недооценивает сложность предстоявшей задачи.

Они обогнули деревню, где жены, слышавшие сначала топот множества ног, а затем лошадиных копыт, мучались от беспокойства и неизвестности.

Нижние ворота парка оказались закрыты. Ричард нетерпеливо ждал, когда любитель охоты в чужих владениях спешится и вытащит секцию чугунной ограды. Он машинально отметил, как аккуратно пригнаны отпиленные места. Надо будет проверить цельность собственной ограды, если только…

На подстриженных лужайках парка лошадей можно было без опаски пустить вскачь, и они достигли главных ворот в считаные минуты. Когда они выехали на дорогу, Ричард приказал остановиться.

— Джесс, ты лучше меня знаешь, как кого зовут. Раздели людей и поставь по двадцать человек с каждой стороны дороги. А дальше — все знают, что делать.

Каждый потихоньку занял свое место в густой тени под огромными вязами. И тут хриплым голосом хозяина гостиницы с Ричардом заговорило искушение:

— Если хотите, мистер Кэррил, то я могу скомандовать солдатам остановиться — голос у меня погромче вашего и фигура повнушительнее.

Ричард смутился. Может быть, в словах Джесса есть определенный резон? А его самого не пристрелят ли на месте прежде, чем его слова долетят до ушей офицера? И все же, может быть, именно его голос скорее произведет нужный эффект — господскими интонациями имеющего право приказывать?

— Ты сомневаешься в моих возможностях? — спросил он.

— Нет, сэр, нисколько. Мистрис Кейт как-то сказала, что если вы возьметесь за дело всерьез, то будете самым отчаянным среди нас.

Эти слова вспыхнули огненными буквами на черном небе. Она так верила в него! Ему сделалось стыдно. Он-то считал фальшивым этот образ мужчины, которому она предлагала свою любовь, перед которым опустилась на колени, покорная, беззащитная. Он вдруг с пронзительной ясностью понял, почему отказался поцеловать ее золотой крестик, почему искал спасения в притворных чарах Арабеллы. Он боялся вовсе не того, что Кейт подавит его своей любовью, что ее страстная натура сметет его. Он просто ощущал себя недостойным ее любви…

И вот настал час ему показать себя. Если он перенесет это испытание и останется жив, он сможет заявить о своих правах на нее с высоко поднятой головой и сердцем, принадлежащим только ей одной, с той верой в себя, которой она столько лет старалась научить его.

Уже можно было расслышать шаги идущих в ногу людей, приглушенные деревьями. Ричард выбросил из головы все мысли и сосредоточился на предстоящей задаче. Он завязал лицо платком и вынул пистолет. В неподвижном воздухе каждый звук казался преувеличенно громким — фырканье лошади, удар копытом в землю, сдавленный возглас, крик встревоженного грача.

Он почувствовал, как его волнение передается лошади, и крепче сжал поводья. Луна с любопытством светила сквозь ветви, желая разведать тайны ночи. Ричард с нетерпением вглядывался в черноту под деревьями, пытаясь заметить спрятавшихся там людей. Но контрабандисты словно слились со стволами старых вязов.

Топот отряда приближался. Вот из-за поворота аллеи показались солдаты, в темноте белели их лица и форменные бриджи. Лунный луч пробился сквозь облака и заскользил среди ветвей. Затем, словно решив помочь сидящим в засаде контрабандистам, серебристое светило отчетливо озарило колонну солдат, которая как раз вышла из тени. Между ними двигалась лошадь, на ней словно тряпичные куклы болтались два тела. А позади…

У Ричарда перехватило дыхание. В эту минуту мужество едва не покинуло его. Но не трусость была тому причиной. Он впервые увидел в Кейт женщину, беспомощную побежденную женщину. Она с трудом шагала по дороге, с поникшей головой и опущенными плечами, в разорванном платье, с окровавленным лицом. А впереди маячил суд, который в своей безжалостной мельнице уничтожит ее смех, ее пылкость, ее великодушие. Ее осудят, как преступницу, и тогда…

Ричард проглотил слюну и стиснул зубы, чтобы не поддаться страстному желанию окликнуть ее громко по имени, броситься к ней напрямик. Все его опасения, тревоги и это свойственное ему ненавистное оцепенение в решающий момент смело громадной волной любви, затопившей все его существо.

Он успокоил лошадь, взял себя в руки и прикинул расстояние, отделявшее его от колонны. Затем, высоко подняв голову, направив вперед пистолет, с холодной и ясной головой он выехал вперед.

Офицер выкрикнул команду остановиться.

— Что это значит? — угрожающе произнес он.

— Нам нужны ваши пленники!

Офицер огляделся.

— Нам? Кроме вас, я больше никого здесь не вижу.

— Мои люди окружили вас и перекрыли отступление. А я не позволю вам пройти вперед.

— Это поправимо.

И офицер шагнул вперед, вскидывая пистолет.

Все же Ричард замешкался. Прогремел выстрел, и лошадь Ричарда от испуга взвилась на дыбы. Что-то просвистело мимо уха, и платок соскользнул с его лица. Левую щеку будто обожгло раскаленным углем.

Пронзительный крик Кейт подтолкнул Ричарда к действию. Он прицелился и спустил курок. Офицер уронил оружие на землю и, схватившись за левую руку, покачнулся и прокричал команду.

Его люди вскинули ружья, блеснув металлом. Целое мгновение Ричард один стоял перед целившейся в него колонной.

Но тут из зарослей грянули выстрелы, и пули засвистели над головами волонтеров. С одного сорвало шапку, и он выронил мушкет. Остальные замерли в замешательстве. Опустив ружья, они вглядывались в темноту, скрывавшую неведомо сколько преступников.

Ричард выехал вперед.

— Это предупреждение! Каждый из вас взят на прицел. Долг волонтера — погибнуть в бою, но он не обязан подставлять себя под пули, на которые не может ответить. Отдайте нам пленников.

Офицер повернулся к Ричарду спиной и взглянул на своих людей, растянувшихся вдоль узкой дороги. Выругавшись, он повторил команду стрелять.

В напряженной тишине раздался голос сержанта:

— Но это правда, сэр. Мы поступили на службу, чтобы сражаться с неприятелем, а не маршировать десятки миль в охоте за призраками. И кого мы поймали? Бабу, одноногого мальчишку и мертвеца. Я считаю, отдадим их этим разбойникам, и дело с концом.

— В вашем сержанте говорит благоразумие, — сказал Ричард.

— В нем говорит трусость, черт его побери! Вы думаете, я подчинюсь вашему сброду без боя?

«О Господи, сделай, чтобы так и случилось», — молился Ричард. Или придется снова отдать приказ, и в следующее мгновение эта дорога будет усеяна мертвыми и ранеными. И виноват в этом будет он, поклявшийся сэру Чарльзу не доводить дело до кровопролития.