Дикое желание любви - Дженнифер Блейк Страница 45

В отношении прислуги Соланж оказалась права. Когда Кэтрин незадолго до обеда зашла на кухню, то, вопреки ожиданию, не обнаружила там признаков бурной деятельности. Горшки были вымыты, это правда, на вертеле над огнем запекался кусок говядины, распространяя вокруг аппетитный аромат, смешанный с запахом выпекаемого дрожжевого хлеба. То ли Мари Энн, то ли Мари Бель — она еще не научилась их различать — помешивала на плите заварной крем. На длинных столах стояли тарелки с супом и овощами. На соломенной подстилке под столом собака грызла кость и остатки овощей. Чтобы войти, ей пришлось переступить через лужу помоев и прогнать в сторону грязных цыплят, клюющих брошенные им крошки.

Кэтрин в замешательстве вспомнила суматоху на кухне перед тем, как туда шла с проверкой ее мать. Являлось ли отсутствие подобной суеты свидетельством недостаточного уважения к ней или, как сказала Соланж, было признаком преданности мадам Тиби? Она не могла с этим смириться. В домах всех ее знакомых должность компаньонки не считалась почетной и влиятельной, и было просто немыслимо, чтобы желания компаньонки ставились выше требований хозяйки. Скорее всего, они принимались во внимание в последнюю очередь, даже после пожеланий няни, поэтому такая особа не могла никому навязать свои требования. Неужели причина в этом? Не считают ли слуги, что их новая хозяйка не сможет стать достаточно строгой?

Возможно, конечно, что состояние кухни объяснялось разными представлениями о чистоте. Чтобы избежать недопонимания, Кэтрин, тщательно подбирая слова, объяснила, как нужно ее убирать. Кухарка, сжав пальцами висевшую на шее выцветшую красную фланелевую сумку, со всем согласилась, но выражение ее круглого темного лица говорило Кэтрин, что ее приказы не будут выполняться.

Если Соланж оказалась права в одном, была ли она права и в другом? Несмотря на свою утреннюю браваду, Кэтрин задумалась, а что на самом деле она знала о предпочтениях человека, за которого вышла замуж, и о том, что ему не нравится? За те пять дней, которые они провели вместе, Рафаэль ни разу не выказал недовольства от ее присутствия. При этом он приложил все усилия, чтобы организовать личную ванную комнату. Сделал ли он это для себя, а не для нее?

Прошлой ночью он никак не выразил своего удовольствия от ее присутствия рядом в постели; более того, он даже виду не подал, что вообще заметил ее. Возможно, придя посреди ночи, он и хотел, чтобы она ушла, но не стал будить и отсылать прочь.

Стоя в спальне, где прошлой ночью она спала рядом с Рафаэлем, Кэтрин огляделась по сторонам, пытаясь решить, что же ей делать. Ее коробки и сундуки все еще стояли на полу. Здесь не было служанки, которая распаковала бы вещи, а у нее не нашлось на это времени. Нужно достать и разложить приданое, растерянно подумала она. Где-то здесь должен быть шкаф.

Эта спальня, вторая из трех комнат в этом крыле, была немного больше соседней. Обе комнаты, скорее всего, обставлялись одновременно, поскольку были меблированы одинаковыми предметами в похожих тонах. Будет несложно перенести ее вещи в меньшую из двух спален.

Ее родители спали в разных комнатах, но потому, что отец храпел; она часто слышала, как мама со смехом говорила об этом.

А чего хотелось ей? Неуместный вопрос. Она должна быть благодарна за все, что поможет ей меньше зависеть от милости Рафаэля Наварро. Однако ей бы не хотелось, чтобы он считал, будто причина ее переезда заключалась в желании избегать его.

Столько переживаний из-за пустяка. Если он хотел, чтобы она осталась с ним, нужно было всего лишь сказать об этом, не так ли? Но до сих пор он ничего не сообщил ей о своих желаниях.

Напоследок Кэтрин обвела взглядом всю комнату — от кровати с балдахином из синего вельвета и голубой муслиновой москитной сеткой, высокого шкафа и туалетного столика с фарфоровыми фиолетовыми аксессуарами, до накрытой бледно-лавандовым шелковым покрывалом кушетки. Быстро приняв решение, она кивнула и наклонилась к ручке чемодана, чтобы перенести его в смежную комнату.

Рафаэль с Али не вернулись домой к обеду, как ожидалось, и появились, только когда стало смеркаться. Кэтрин как раз закончила раскладывать свои вещи в одном из свободных шкафов. Когда она зашла в спальню мужа, то заметила, что его чемодан был широко открыт. Рукава рубашки и бриджи свисали через края, словно он одевался впопыхах, натягивая на себя одежду на ощупь в темноте. Поправив вещи, она решила их распаковать: разгладила рубашки и аккуратно сложила их в стопки, вытащила длинные пиджаки и панталоны.

Когда за ее спиной резко открылась дверь, Кэтрин обернулась, прижав к груди кипу накрахмаленных галстуков.

В комнате появился Али, сделал шаг в сторону, давая пройти хозяину, и закрыл за ним дверь.

Увидев ее, Рафаэль сдвинул брови.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Распаковываю вещи, — ответила Кэтрин, почему-то чувствуя неловкость, как будто ее застали роющейся в чужом белье.

— В этом нет необходимости. Али все сделает.

Он опустился на кушетку и поднял одну ногу, чтобы слуга помог ему снять высокие ботфорты.

— Мне было несложно. Больше ничего… — начала Кэтрин.

— Ничего? Учитывая состояние дома, я бы сказал, что здесь непочатый край работы, — раздраженно произнес он. — Не стой здесь и не мни мои галстуки. Положи их куда-нибудь.

Подняв голову, Кэтрин швырнула их на кровать.

— Кстати, о домашнем хозяйстве. Я хочу кое-что спросить.

— Позже, прошу тебя. Я умираю от голода и больше всего на свете хочу принять горячую ванну, чтобы смыть запах лошади. В любом случае, думаю, Али расскажет тебе больше, чем я. Он провел здесь больше шести месяцев, пытаясь навести порядок. Учитывая результаты, я бы сказал, что он гораздо лучший лакей, чем управляющий. Сомневаюсь, что даже он сможет тебя устроить.

И, хотя лакей не проронил ни слова, Кэтрин показалось, что на его лице промелькнуло сочувствие, когда он на нее взглянул.