Рапсодия - Джудит Гулд Страница 45

Она больше не могла продолжать. Снова разрыдалась.

Миша лежал потрясенный.

— Но как ты можешь это знать? Ты уверена?

Она кивнула, вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Он мне позвонил. Бахвалился. Сказал, что его ни за что не поймают. Он угнал машину, на которой сбил тебя. Он ненормальный! Он пытался убить тебя! О Господи! Это все я виновата… Миша!

Из глаз ее снова полились слезы.

— Вера, не надо. Это не твоя вина. Ты же ничего не знала.

— Но я скрывала от тебя, что встречалась с ним. — Она с трудом перевела дыхание. — Я знала, что у тебя есть другие девушки, кроме тех, о которых ты рассказывал. И я… считала, что, скрывая от тебя свои встречи с Саймоном, я… как бы… поквиталась с тобой. Мол, раз тебе можно, значит, и мне тоже. — Она подняла на него глаза. — Мне так стыдно! Мой маленький секрет обернулся большой бедой. Такого я не могла предположить.

Миша снова почувствовал укол ревности. Но разве он сам не вел себя точно так же? Ведь о многих девушках он ей не рассказывал. С другой стороны, ни одна из этих девушек не пыталась убить Веру.

Он взглянул на ее залитое слезами лицо, на волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Нет, ему совсем не понравился ее обман. Но и усугублять ее мучения он не хотел. Он вовсе не собирается ее наказывать. В глубине души Миша знал, что она уже достаточно наказала себя сама. Тем не менее он заговорил холодным, непререкаемым тоном:

— А теперь уходи. Вера. И никому не говори о том, что знаешь. Тем более полиции. Огласка нам с тобой ни к чему. Все начнут смаковать подробности. Пусть это останется нашей тайной. А ты постарайся забыть об этом. И ради всего святого, держись подальше от этого… Саймона!

— Никогда в жизни больше с ним не увижусь! Папа позаботится о том, чтобы он меня больше не беспокоил.

— Вот и хорошо. А теперь иди. Не звони мне пока. Мне нужно время. Я сам тебе позвоню.

Некоторое время она сидела неподвижно. Потом поднялась и направилась к нему. Он махнул рукой:

— Пожалуйста… просто иди, и все.

Со слезами на глазах она повернулась и вышла из палаты.

Она потеряла его навсегда по собственной вине.

Однако, как оказалось, она его не потеряла. Через несколько недель Миша вышел из больницы, правда, на костылях, и позвонил ей. За это время он кое-что понял. Ни Елена, ни Кристина, ни Валери, ни Риги, ни Банка — ни одна из этих бесфамильных красоток — не пожертвовали ни своим рабочим графиком, ни свободным временем ради него, пока он лежал в больнице. Они просто бросили его. Ни разу не навестили, ни цветочка не прислали, ни даже записочки. Вера же забросила все остальное, изменила график работы, порой оставалась без ленча, чтобы помочь ему как только могла. Возила в город на сеансы физиотерапии и гимнастики, помогала передвигаться по квартире, иногда даже готовила и убирала. Соня, разумеется, с радостью взяла бы на себя все заботы о сыне, однако Мише совсем не улыбалось постоянно видеть ее рядом. В ее присутствии он как бы снова превращался в маленького мальчика. Он мог бы нанять кого-нибудь, и временами, когда Вере не удавалось оторваться от работы, он так и делал. Однако большую часть времени она неизменно посвящала ему. Рабски ему служила. И ни на минуту не теряла уверенности в том, что настанет день, когда он снова выйдет на сцену, сядет за рояль и покорит публику своей музыкой.

Что бы ни случилось, Миша останется ее любовью. Она даст ему время полюбить себя. Может быть, если она будет так же безоглядно расточать ему свою любовь, он в конце концов поймет, что больше ему нигде любовь искать не надо.