Небесный лабиринт. Прощение - Мейв Бинчи Страница 45

Шона в магазине не было. Только старый Майк видел, как она поднималась по лестнице.

Швейная машинка стояла за старым диваном с вывалившимися пружинами, которым не пользовались лет двадцать.

Она напоминала столик. Сама машинка располагалась под столешницей. Бенни потянула столешницу вверх, и машинка поднялась, сверкающая и новенькая. Конечно, ведь ею почти не пользовались. «Хорошая вещь, — подумала Бенни. — Ящички с каждой стороны. Наверное, для катушек, пуговиц и всего остального, без чего любительницы рукоделия не представляют себе жизни».

Она вытянула один из ящичков. Тот был битком набит маленькими бурыми конвертами, наваленными один на другой. Странный способ хранить пуговицы и нитки… Бенни лениво открыла один из них и увидела сложенные вместе зеленые банкноты достоинством в один фунт и розовые достоинством в десять шиллингов. Конвертов были дюжины и дюжины. Старых конвертов с адресом магазина, в которых когда-то присылали счета за поставленные товары. Конвертов с марками.

Чувствуя себя так, словно ее облили из ушата, Бенни поняла, что она нашла деньги, которые Шон Уолш годами крал у ее отца.

Она не помнила, как пришла домой. Для этого нужно было пройти мимо Кэрроллов, Десси Бернса, кинотеатра, Пегги Пайн, Пакси и Марио. Может быть, она даже здоровалась с кем-то, но не осознавала этого.

Увидев ее из кухни, Патси проворчала:

— Твоя мать думала, что ты опоздала на автобус. — Бенни заметила, что она собирается накрывать на стол.

— Патси, ты можешь подождать пять минут? Сначала мне нужно поговорить с мамой.

— А есть и говорить нельзя?

— Нет.

Патси пожала плечами.

— Она наверху, в спальне. Примеряет одежду, которая воняет нафталином. Хочет надеть ее в магазин. Вместе с запахом.

Бенни взяла бутылку хереса, два стакана и пошла по лестнице.

Патси с тревогой посмотрела наверх.

За все годы работы в этом доме у хозяйки и Бенни не было от нее секретов. И она никогда не поверила бы, что на свете есть разговоры, ради которых нужно нести херес в спальню.

Она прочитала три коротких молитвы, адресованных деве Марии. Неужели Бенни беременна? С большими, добрыми и хорошими девочками вроде Бенни именно это и случается. Они рожают детей от парней, которые на них не женятся.

Лицо Аннабел было белым как мел.

— Это убило бы твоего отца.

Бенни сидела на краю кровати и покусывала губу, как всегда делала в минуту волнения. Нэн говорила, что она должна побороть эту привычку, иначе когда-нибудь ее рот скривится набок. Что сделала бы Нэн на ее месте?

Нэн не ударила бы ради спасения отцовского бизнеса палец о палец. Даже если бы кто-то пытался его украсть. Такая свобода приводила Бенни в восторг и ужас одновременно.

— А вдруг папа знал? — спросила она.

Возможно, у него были какие-то подозрения, но Эдди Хоган отметал их. Это было абсолютно в его духе. Он не стал бы открывать рот, если бы у него не было неопровержимых доказательств. И все же странно, что он откладывал вопрос о партнерстве. Мистер Грин удивлялся тому, что договор так и остался неподписанным. Может быть, отец передумал заключать соглашение с человеком, который годами запускал руку в кассу?

— Твой отец не вынес бы позора. Прихода полиции, расследования, допросов…

— Знаю, — подтвердила Бенни. — Он никогда не был стойким.

Они говорили как равные, сидя в спальне, заваленной одеждой, которую Аннабел примеряла, выбирая наряд, подходящий для работы в магазине. Бенни не заставляла ее принять решение, а Аннабел не упиралась.

Они говорили как равные и поддерживали друг друга.

— Мы можем сказать ему, что все знаем, — промолвила Аннабел.

— Он отречется.

Они знали, что не могут обратиться в полицию. И не могут попросить мистера Грина приехать, подняться по лестнице на второй этаж и ознакомиться с содержимым ящиков швейной машинки. Мистер Грин не из тех шустрых адвокатов, которых показывают в кино. Он — самый спокойный и респектабельный из деревенских поверенных.

— Мы можем попросить кого-нибудь стать свидетелем. Попросить прийти и посмотреть.

— И что это нам даст? — спросила Аннабел.

— Не знаю, — призналась Бенни. — Но свидетель сможет подтвердить, что деньги там были. На случай, если Шон перепрячет их в другое место. После разговора с нами.

— Разговора с нами?

— Мама, нам придется сделать это. Когда ты придешь туда в понедельник, Шон будет обязан уйти.

Аннабел долго смотрела на дочь и молчала. Но Бенни чувствовала, что за этим молчанием скрывается присутствие духа. Теперь мать справится со всем, что ей предстоит. Нужно только найти правильные слова и подбодрить ее.

— Если бы папа мог с нами общаться, то сказал бы, что именно этого он и хочет. Он бы не желал ни скандала, ни расследования. Но в то же время не желал бы, чтобы ты стала партнером Шона Уолша, зная то, что мы уже знаем.

— Мы попросим доктора Джонсона засвидетельствовать находку, — сказала Аннабел Хоган так решительно, что Бенни не поверила своим ушам.

Вечером Патси сказала Би Мур, что для работы в Лисбеге нужно иметь терпение святого. Хозяева приходят, запирают дверь, секретничают, пьют херес без закуски, а потом требуют еду в самое неподходящее время.

Если такие порядки продолжатся, когда хозяйка пойдет работать, то уж лучше ей, Патси, поскорее выйти замуж за Мосси и жить под одной крышей с его вредной матерью.

Патси вспомнила, что когда-то Би имела виды на Мосси, и слегка изменила фразу. Мол, она очень счастлива, что Мосси выбрал ее, и гордится тем, что станет его женой. Би Мур только фыркнула, вспомнив, что Патси отбила у нее Мосси, и сказала, что в Большом Доме тоже творится черт знает что. Похоже, все в Уэстлендсе посходили с ума. Хитер пошла в монастырскую школу и начала приводить кататься на пони тех, кого миссис Уолш называла нокгленским сбродом. Старик слег в постель, а мистера Саймона никто не видит, хотя заслуживающие доверия источники сообщают, что он провел в Нокглене по крайней мере две ночи, но домой так и не пришел. О господи, где он мог здесь спать, если не в собственной постели? Тут крылась какая-то тайна.

Морис Джонсон говорил, что таких людей, как он, уже ничто не может удивить. Однако визит Аннабел Хоган и ее дочери застал его врасплох.

Он выслушал их просьбу и спросил:

— Почему я?

— Или вы, или отец Росс. Но мы не хотим впутывать в это дело церковь. Священник будет говорить о грехе и наказании. А нам нужен всего лишь человек, на которого можно положиться.

— Тогда не будем мешкать, — сказал доктор. — Идем немедленно.

Когда они пришли в магазин, там находились два покупателя. Шон, раскладывавший на прилавке джемперы с треугольным вырезом, поднял голову.