Искушение любовью - Эйлин Драйер Страница 45

– Но вы ведь ей не позволите?

В этот момент Алекс уже не видел ничего, кроме устремленных на него глаз, таких голубых, таких бездонных.

– Это вопрос или утверждение? – спросил он с улыбкой.

– И то, и другое, полагаю.

– Конечно,  – сказал он уже серьезно. – Этого мы не допустим, и вы с Мейрид останетесь под нашей защитой до тех пор, пока мы не устраним эту женщину. Ну а потом поможем вам воссоединиться с братом и Сарой.

Она опять вздрогнула и на мгновение зажмурилась.

– Кто он? Тот человек, который… умер? Кто-нибудь знает?

Это был тот вопрос, которого Алекс боялся больше всего – ответ мог обидеть ее,  – тем не менее решил оставаться с ней откровенным.

– Его зовут Крастер. Он один из бывших боксеров, которых я нанял, чтобы охранять вас с Мейрид.

Фиона удивленно вскинула глаза.

– Значит, ты знал, что эта женщина… эта Феррар может навредить нам?

– Нет! – воскликнул Алекс, в волнении ероша ладонью волосы. – Просто я видел двух девушек, которые остались одни, и хотел защитить. Вот и все.

Фиона рассеянно провела свободной рукой по юбке, будто стряхивая что-то невидимое.

– Нет, не все. Этот человек погиб… умер ужасной смертью.

– Поверь,  – тихо сказал Алекс,  – я понимаю это не хуже тебя. Именно поэтому ты должна обещать, что позволишь защищать вас. Мина Феррар жестока и коварна и никогда не отказывается от задуманного. И мы сможем схватить ее только в том случае, если будем действовать сообща. Все время.

Фиона вновь отвернулась к окну, будто царившая за ним темнота могла помочь ей принять решение.

– Получается, что мы не сможем вернуться в школу.

– Получается так.

– И не сможем куда-нибудь поехать.

– Не сможете, пока все не разрешится.

Каждую произнесенную фразу Фиона сопровождала кивком, как бы придавая ей особый смысл.

– Я бы хотела…

– Чего?

Из груди девушки вырвался хрипловатый звук – то ли смешок, то ли всхлип, глаза потемнели.

– Буду ли я когда-нибудь жить нормальной жизнью? До сих пор и все время… очевидно, не… не…

Голос ее задрожал и вскоре совсем смолк. Фиона наклонила голову и провела по глазам дрожащими пальцами. Алекс понимал, что она изо всех сил пытается взять себя в руки, и, глядя на это, сам почувствовал, как к горлу подкатил горький комок. Он не знал, что делать, поэтому, склонившись к ней так близко, что мог слышать ее прерывистое хрипловатое дыхание, прошептал:

– Это нормально для тебя – поплакать сейчас.

– Нет! – возразила она раздраженно. – Не нормально. Я не могу… не могу позволить себе такой роскоши.

Алекс аккуратно убрал упавшую на ее лоб прядь.

– Но ведь ты только что видела мертвого человека. Сама могла умереть. Потеряла дом, свою школу. Это более чем достаточные причины для минутной слабости.

При этих словах ее голова поднялась, глаза широко открылись, и она четко произнесла, гордо выпрямляя спину:

– Мы с Мейрид и до этого видели мертвых людей, да и сами были на грани смерти дюжину раз. И я знаю, что единственное верное средство от подобных происшествий – это постоянная готовность защитить себя.

Ее голос неожиданно стал хрипловатым, а глаза, эти прозрачные голубые озера, вдруг потускнели, будто в одно мгновение она стала старше. Алексу приходилось бывать на полях сражений, однако он сомневался, что его взгляд мог сделаться таким холодным даже после увиденных там ужасов. Таким безнадежно одиноким. Таким непреклонным.

– Однако сейчас есть различие, Фиона: сейчас ты не одна.

Тусклое освещение, конечно же, не могло ему помешать прочитать ответ в ее глазах. И ответ этот был неутешителен для него: она уже слышала это – и слышала именно от него. Она поверила, но надежда оказалась ложной.

Алекс подумал, что с учетом этого неудивительно сопротивление Фионы его попыткам удержать ее возле себя даже ради ее безопасности. С ненавистью и презрением в принципе справиться легко, но как пережить ужас предательства друга?

Но все это не так и неправильно. Она не должна больше оставаться одна, опасаясь принять помощь от другого человека. Он не допустит этого.

Приняв такое решение, Алекс уже не думал, что фактически собирается просить ее поверить ему еще раз. Поверить человеку, который бросил в трудный момент не только ее, но и ее брата.

Нежно взяв за подбородок, он приблизил ее лицо к своему.

– Ты самая сильная женщина из всех, кого я встречал, Фиона Фергусон. Но клянусь, что отныне ты не будешь одинока. В поддержке Мейрид и в помощи Йену, в решении проблем твоих учениц и отношениях с тем грубым ублюдком, которого ты называешь дедом,  – во всем я буду рядом.

Он почти сказал то, чего так опасался. Практически совершил фатальную ошибку, сказав, что готов стать ее возлюбленным, ее надеждой и опорой. Почти вовлек себя в таинство новых отношений с ней. И это после урока, который получил совсем недавно, чуть было не пропав в гибельной трясине неудачной семейной жизни. В тот момент, когда он лучше кого-либо понимал, что, сказав «да», она совершит большую ошибку.

Фиона не ответила, только подняла голову и пристально посмотрела ему в лицо. В мерцающем свете свечей он увидел ее широко открытые ясные глаза. Белая кожа казалась полупрозрачной. Пряди пышных волос вспыхивали, будто языки пламени в темноте. Сдерживать себя Алекс смог не более минуты. Взяв бокал из ее показавшихся очень мягкими пальцев, он поставил его вместе со своим на стол и быстро вернулся. Теперь руки были свободны. Запустив пальцы ей в волосы, он притянул ее к себе и поцеловал.

У ее губ был солоноватый привкус, щекотавшие лицо волосы сохранили легкий запах дыма, но оказались мягкими и пушистыми, кожа – как бархат. Он не торопясь, как гурман, наслаждался этим. Ее ресницы опустились, губы чуть приоткрылись. Он смаковал свои ощущения.

В первое мгновение Фиона замерла, будто удивляясь происходящему, затем ее дыхание участилось, Алекс даже ощутил, как забилась жилка на ее шее. Он раздвинул ее губы своими и ощутил влажную шелковистость рта. Голова приятно закружилась. Поцелуй становился все более страстным. Его язык проник глубже, поласкал нёбо и встретился с ее языком. При каждом соприкосновении голова кружилась сильнее, граница, отделявшая от потери самоконтроля,  – тоньше. Алекс попытался взять себя в руки, но вместо этого в прямом смысле взял в руки ее – приподнял, обнял и крепко прижал к себе. Теперь он чувствовал, как расплывается по нему ее тепло, ощущал трогательную мягкость грудей и уютную нежность податливого тела. Его собственное тело, наоборот, сделалось твердым как камень, напряглось так, что стало трудно дышать. И горело при этом как в огне. Такого с ним еще не было. Никогда. Даже рядом с ней.