Великолепная страсть - Стефани Блейк Страница 45

– Вы с ума сошли? Ким сейчас принесет нам чай.

– Это не займет больше минуты.

Он страстно поцеловал ее, его язык проник в ее рот. Поцелуй не затянулся. Он тотчас же выпустил ее из объятий.

Потрясенная, Майра прикоснулась к своим губам, все еще горячим и влажным после его поцелуя, все еще чувствовавшим его. Она ощутила, как чресла ее отозвались на этот поцелуй медленно нарастающим желанием, которое она была бессильна подавить.

– Ну? – спросил он тихо. – Ведь вы чувствуете то же, что и я. Майра, дорогая, я никогда не питал таких чувств ни к одной женщине! Первый раз в жизни я полюбил.

– Это абсурд, Шон. Это всего лишь физическое влечение, и только. – Она твердо встретила его взгляд. – Нет, я не стану отрицать, что испытываю к вам физическое притяжение, желание, но ведь это не имеет ничего общего с любовью.

– Вы любите Брэда?

– Конечно, люблю. Он мой муж.

– Это ничего не значит. Любовь и муж не одно и то же. Вы всегда его любили?

Она задумалась, стараясь ответить честно и подбирая подходящие слова.

– Пожалуй, в начале нашего знакомства… нет… Я находила его самодовольным, наглым юнцом, слишком любящим себя и слишком упоенным своей способностью нравиться женщинам.

Флинн улыбнулся.

– Ведь ваше первое впечатление обо мне было точно таким же? Верно?

Майра была застигнута врасплох.

– Никогда не задумывалась об этом, но, пожалуй, вы правы. Вы очень похожи с ним.

– Нет, мы как день и ночь. Внутренне мы с Брэдом совсем не похожи. Это только фасад. Я не испытываю ничего, кроме презрения, к его маниакальному честолюбию. Я не стремлюсь стать лидером, стать средоточием власти. Единственное, к чему я стремлюсь, это отслужить положенный срок, уйти со службы, поселиться на каком-нибудь уединенном ирландском озере с женщиной вроде вас и там провести остаток моей жизни, стараясь сделать счастливой любимую.

Он говорил так пылко и трогательно, что в горле у нее встал комок.

– Прекрасное чувство, – сказала она задумчиво, – но вы забыли кое о чем. Одной из черт Брэда, подкупившей меня, было как раз его честолюбие. Видите ли, я сама честолюбива, а жизнь на уединенном ирландском озере не для меня.

– В таком случае и я стану честолюбивым, – возразил он непринужденно, и его руки взметнулись вверх, – но мое честолюбие никогда не станет таким, чтобы я пренебрег вами.

Она уставилась на него:

– Мною? О чем вы, черт возьми, толкуете?

– То, что я говорил о девушке вроде вас, неправда! Я хочу жить с вами, Майра! Я хочу, чтобы мы были вдвоем – вы и я, только мы!

– Шон, пора прекратить этот глупый разговор. Все это звучит по-детски. Я замужняя женщина.

– Возможно, по закону вы принадлежите Брэду, но в глазах Всемогущего Господа вы моя. Сердцем и душой мы принадлежим друг другу. Есть ведь древнегреческий миф о том, что когда-то, в начале времен, существовал только один пол и живые существа воспроизводили себе подобных. Потом Господь разделил их на мужских и женских особей и, перемешав, рассеял по свету. Он решил, что они должны странствовать, блуждать по земле, пока не найдут свою утраченную половину, мужчину или женщину, которые окажутся подходящими им во всех отношениях. – Он улыбнулся и взял обе ее руки в свои. – Вы и я наконец-то нашлись.

При звуке шагов Кима в холле они отпрянули друг от друга. Ким подал им чай и поклонился Майре:

– Мадам… у нас с Лотос к вам большая просьба… В Тонлонгском храме на холме сегодня праздничное богослужение в честь дня рождения Будды. Если вы разрешите нам уйти на закате и посетить храм, мы будем вам очень признательны.

– Разумеется, Ким. Откровенно говоря, вы можете уйти и раньше, до заката. Вы мне не понадобитесь до завтрашнего утра.

– Мы так вам благодарны, мадам.

Он снова поклонился и ушел в дом.

Майра разливала чай, чувствуя жадный взгляд Флинна, не спускавшего глаз с ее груди, пока она наклонялась над столом. На ней был восточный костюм – нечто вроде кафтана ослепительно ярких цветов, коричневого, золотистого и малинового с мягко струящейся волнистыми складками ниспадающей юбкой и глубоким V-образным декольте. Она села и тщательно расправила одежду на груди.

– Отчего вы покраснели? – спросил он.

Она почувствовала, что лицо ее запылало еще сильнее.

– Я не краснею, – огрызнулась она, – и перестаньте пожирать меня своими голодными глазами.

– Ничего постыдного в моем взгляде нет. Он выражает только любовь, хотя та, кого любят, должна понимать, что любовь и желание нераздельны.

– Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

– Ваши слуги уйдут на ночь, и вы останетесь одна.

– Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. Это совершенно исключено.

– Если вас это успокоит, я могу вломиться в вашу спальню под покровом ночи, как и в прошлый раз.

– Думаю, вам сейчас лучше уйти, Шон. У меня страшно болит голова.

– Как скажете.

Он поднялся и надел шлем. Спускаясь по ступенькам, он обернулся и сказал:

– Если передумаете, оставьте дверь открытой, когда пойдете спать.

Нервы Майры были напряжены до предела, а тело так щипало, будто ее отстегали крапивой. Холодная ванна ей не помогла. Прикосновение к коже пушистого халата только подстегивало ее возбуждение, вызывая дрожь, пронизывавшую ее грудь и ягодицы и отдававшуюся внизу живота.

Ей приходилось читать о женщинах-нимфоманках, помешанных на сексе. Неужели и она такая же, как они? Нет, возражала она себе, она нормальная, здоровая, страстная женщина, в последнее время заброшенная слишком занятым мужем. Ее общее состояние, ощущение потерянности и подавленности были вполне объяснимы.

Майра поужинала остатками пирога с говядиной и почками, потом устроилась на веранде и принялась смотреть, как ночная темнота наползает на поселок. Это была сухая и чистая темнота, вызывавшая у многих жителей колонии желание неспешно прогуляться. Кое-кто из них останавливался у крыльца поболтать и посплетничать с Майрой. Неподалеку оказались американский посланник с женой.

– Чувствуете себя одиноко, когда полковник в Тяньцзине, да? – спросил посланник.

– Немножко. Но несколько дней смогу потерпеть. Как вы думаете, долго Брэд там пробудет? – спросила она.

Посланник, казалось, удивился ее вопросу:

– Но я знаю об этом не больше вас.

– Прошу прощения?

– Дело в том, что он уехал туда не по официальному поручению. Он попросил отпуск на несколько дней, чтобы уладить кое-какие личные дела.