Цветы подо льдом - Джин Росс Юинг Страница 45

Она отвела взгляд.

– Теперешний властитель и его прислужники.

– Но Александр рассказывал мне, что Крисхольмы живут в Стратнавере более пятисот лет, а их предки и того более. Разве эта земля принадлежит не им?

Кэтриона стиснула кулаки.

– То есть не вам, англичанам? – Голос ее был полон презрения. – Да, по нынешнему закону всеми угодьями распоряжается вождь клана, Сьесалак, Крисхольм Уильям Двадцать Четвертый. Может, когда-то земля и принадлежала людям клана, но сейчас они платят помещику ренту за свои дома и фермы. Для них это жест уважения, тогда как его интересуют только барыши. Долина себя не оправдывает. От нее мало выгоды.

– Выгоды?

– А вы как думали! На какие средства наши шотландские вожди живут в Лондоне и танцуют в бальных залах Мейфэра? На ренту от ферм такую роскошь себе не позволишь! Зато если отдать на откуп всю долину одному арендатору, денег хватит. Он пустит ее под овечьи пастбища – вот вам и доход. Единственное препятствие – люди.

– Они не могут платить достаточную ренту?

– Даже когда они предлагают больше, правителей это не устраивает. Люди готовы отдать в залог даже собственные души, лишь бы остаться в своих долинах, но им отказывают. Аренда продается на сторону, пастухам из южных районов и чужестранцам. Овцы доставляют Сьесалаку меньше хлопот, чем люди.

– Так вот для чего нужно изгонять целые деревни и поджигать дома! И сколько времени это продолжается?

– Давно. Я помню также картины еще с детства. – Кэтриона набрала пригоршню гальки и бросила в озеро. После небольших всплесков по воде побежали расходящиеся круги: пересекаясь друг с другом, они создавали сложные фигуры. – Это происходило постепенно. Все начиналось здесь, в Страт-Глассе, лет пятнадцать назад, а теперь распространяется по всей Шотландии: у Гуннов в Килдонане, у Макки в Стратнавере, у Макдоннелов в Гленгарри. Когда нужна земля под овец, клану на ней не место. Но людям некуда деваться. Им остается только садиться на корабли и плыть в Америку или Новую Голландию.

– А они могут позволить себе такой переезд?

Кэтриона покачала головой:

– В Шотландии далеко не у всех найдется столько денег. Люди должны заключать договор и таким образом проститься со свободой. Они продаются в рабство.

– Работорговля была запрещена еще девять лет назад! – невольно вырвалось у Доминика. Это прозвучало с такой яростью, что он даже был вынужден остановиться, чтобы взять себя в руки. – Черт побери! Кто может поручиться, что цена на овечью шерсть завтра не упадет? Что делать людям, которые уже выехали? Не могут же они с полпути вернуться обратно, если уже отправились чуть ли не на край света!

Кэтриона встала, продолжая наблюдать за кругами на воде.

– Даже если б могли, кто здесь станет осушать их слезы!

– Но почему люди не борются за свои права?

– Как? – Она резко повернулась к нему. – Кто будет бороться? Молодые мужчины должны воевать за короля Георга. Закон на стороне помещиков. И церковь, и шерифы со своими констеблями тоже у них на службе. Мы живем раздробленными маленькими группами в разных уголках страны, разделенные ее дикой природой. Разве мы можем организоваться в повстанческую армию? Один раз мы уже видели результаты такой попытки. Все хорошо помнят, что было после сорок пятого. Да, Арчибальд Ду Макдоннел пока еще удерживает Кинлокневис со своими семью сыновьями, и меч его деда перенесен в Каллоден. Но времена партизанской войны прошли. Сейчас здесь нет ответного сопротивления.

Гунны, Макки, Макдоннелы – знакомые фамилии. С мужчинами из этих семей Доминик сражался бок о бок. Ему стало нехорошо до тошноты.

– И что же, те шотландцы, что воевали в Вимейро, Сьюдад-Родриго и под Ватерлоо, остались ни с чем?

– Мужчины в килтах шли за своего короля до Индии! Когда они вернулись на родину – если вернулись, – то увидели, что их дома сожжены, а их родители и любимые высланы в другие страны! Боже милостивый, что же это такое! – Кэтриона дала наконец выход своим эмоциям. – Приятный сюрприз, вознаграждение за храбрость и верную службу! Ваши соотечественники живут вполне благополучно – они веселятся и танцуют на приемах у принца-регента. Какое им дело до трагедии, постоянно происходящей на Севере, и до того, что люди выплакали целый океан слез! Все это так далеко от Лондона! А здесь кто пойдет против власти? Вождь клана, которого люди считают своим отцом? Этого никогда не будет. Мужчины в Шотландии носят печаль в сердце. Они обернут свою гордость вокруг горя, как плед, и скорее эмигрируют, чем станут просить милости у помещика. Им не нужны подачки, которые он пожалует их детям.

То, что она описывала, было настоящим феодализмом. Но почему шотландцы должны сохранять лояльность там, где доверие не оплачивается таким же доверием?

Доминик встал, всматриваясь в плывущие над землей струйки дыма.

– Когда это случилось?

– Пять дней назад. Некоторые перебрались через горы, чтобы поискать убежище в другой части страны. Кто-то ушел в деревню Фрезера. Может, и Эндрю там.

– Значит, нам нужно ехать туда? Вы боитесь, что Ратли тоже захочет извлечь максимум прибыли из своих владений, так что Глен-Рейлэк может стать следующей жертвой? Но почему, черт возьми, вы не объяснили мне все это раньше? Я совершенно не представлял, как много поставлено на карту. Если б я знал, мы могли бы прибыть в Эдинбург вовремя.

– Тогда не было причин для спешки, – возразила Кэтриона. На фоне небосвода, в обрамлении кольца гор, ее лицо с покрасневшими веками выглядело так, словно было нарисовано на картине. – Кто мог предположить, что Эндрю увезут или что ваш враг опередит нас? И потом, что вам до всего этого – вы озабочены только плотским удовольствием и своими успехами у женщин. Вы хотели вернуть свою жену, пустышку, у которой в голове не было ничего, кроме ханжества. Когда я впервые увидела вас, вы были пьяны и упивались своей победой. Как же, выиграть бездарное пари – какое удовольствие! И вы думаете, после этого я могла вам все рассказать? Если вы собираетесь помогать мне и дальше, я прошу вас не делать этого. Я не хочу.

– Вы должны принять мою помощь. Ради спасения Глен-Рейлэка. Вы должны принимать любую помощь, везде, где только можно. Мне думается, эта бравада, будь она неладна, во многом происходит от вашего упрямства. Чертова гордость одновременно и дар, и проклятие шотландцев! Кэтриона, коль скоро я здесь и могу бороться, используйте меня.

– Возможно, это выглядит упрямством, но как еще я могу защитить свое сердце? – Она вздохнула. – Вы будете мешать мне, вы подрываете мои силы. То, что произошло здесь, будет иметь последствия, и мне предстоит очень скоро с ними столкнуться. Для вас случившееся – просто эпизод, короткое развлечение перед возвращением в Лондон, для меня – это все. Здесь моя душа. – Она отвернулась и прикусила губу. – Для чего вам ехать за мной? Зачем вы преследуете меня, словно гончая?

– Так это я преследую вас? – Доминик схватил ее за руку и заставил посмотреть ему в лицо. – Вот и прекрасно. Преследовал и буду преследовать. Я буду вторгаться в ваши сны и околдовывать вас в минуты пробуждения, буду преодолевать ваше сопротивление, пока не пробью этот холодный темный панцирь и не избавлю вас от ран и печали. Вы можете заниматься своими делами, биться за Глен-Рейлэк и Эндрю, но я по-прежнему буду рядом. И вы сможете позволить себе немного счастья, когда для этого будет подходящий момент. Вы думаете, ваша боль не опаляет мне сердце? В мире достаточно трагедий, Кэтриона, и жизнь предлагает нам много испытаний, так давайте не будем приносить лишние жертвы на ее алтарь! И помимо всего прочего, не забывайте, что я люблю вас.