Клуб холостяков - Даниэла Стил Страница 45

Адам не припоминал, чтобы мать хоть раз сказала, что любитего, или хотя бы приласкала. Он всегда был для нее источником раздражения инедовольства. Самое лучшее, что он видел от родных, – это полноеигнорирование. Худшего было куда больше: нотациями, выволочками и оплеухамисопровождалось все его детство, да и сейчас мать при каждом случае поносилаего, сорокалетнего мужчину. Единственным пунктом программы, который с годамипришлось исключить, была порка.

– Итак, Адам, с кем ты сейчас встречаешься? –поинтересовалась мать, когда Мэй подала салат.

Он догадался, что тяжелая артиллерия пущена в ход раньшеобычного в наказание за то, что он не явился в синагогу. Как правило, эта темаприберегалась на сладкое, к кофе. Он уже давно усвоил, что подходящего ответана этот вопрос не существует. Сказать правду означало навлечь на себя ещебольший гнев.

– В данный момент ни с кем. Я в последнее время оченьзанят, – ответил он.

– Ну, конечно, – сказала мать, решительно встала иподошла к журнальному столу. В свои семьдесят девять она была стройна и вхорошей форме. Отец тоже был крепок, хотя ему уже стукнуло восемьдесят.

Она взяла в руки номер «Инкуайер» и пустила по столу, чтобыникто, не дай бог, не пропустил. Должно быть, она приберегала этот номерспециально ради такого дня, чтобы порадовать всех, а не только Адама. Там былафотография, сделанная на концерте Вэны. Рядом с Адамом оказалась запечатленадевушка с широко раскрытым ртом и мечтательно зажмуренными глазами, в кожанойкурточке нараспашку и выпирающим под тонкой блузкой бюстом. На ней была такаякороткая юбка, что, казалось, она забыла ее надеть.

– А это кто такая? – спросила мать таким тоном,будто уличила его в страшном преступлении.

Адам непонимающе смотрел на снимок и наконец узнал Мэгги,девушку, которую пристроил в кулисы и которую потом проводил до самого дома,надеясь на приятное завершение вечера. Ему захотелось сказать матери, чтобеспокоиться не о чем, поскольку переспать с Мэгги не удалось, а стало быть,это не считается.

– Какая-то девушка, с которой я оказался рядом наконцерте, – равнодушно ответил он.

– Ты разве на концерте не с ней был? – Мать,похоже, испытала разочарование.

– Я был с Чарли.

– С кем, с кем? – Мать всегда делала вид, что непомнит, кто такой Чарли. Адам же воспринимал этот дешевый прием как очереднойвыпад по отношению к нему.

– С Чарльзом Харрингтоном. – Он хотел добавить:«Которого ты прекрасно знаешь».

– А-а, с этим. Голубой, наверное? До сих пор неженат. – Один – ноль. Ситуация возвращена под контроль. Если сказать, чтоон не голубой, она спросит, откуда такая уверенность, а это уже можноиспользовать как очко в пользу обвинения. А если отбросить осторожность исогласиться с ее предположением, то аукнется потом. Адам уже пробовал такуютактику. Лучше всего промолчать. Он улыбнулся Мэй, которая как раз принеслабулочки, и та подмигнула Адаму. Его единственная союзница, она всегда была наего стороне.

Когда ужин наконец закончился, у Адама было чувство, будтоон несколько часов просидел в аду.

Родственники вернулись в гостиную и заняли те же кресла.Адам понял, что это выше его сил. Он подошел к матери – на случай, если тойвздумается его обнять. Такое, впрочем, случалось редко.

– Прости, мам, у меня страшно разболелась голова.Похоже, мигрень. Мне еще ехать обратно, я, пожалуй, двинусь. – У него былоодно желание: немедленно кинуться к двери и вырваться на волю.

Мать поджала губы и смерила его долгим взглядом, потомкивнула. Он уже сполна получил за то, что не пошел в синагогу. Теперь можетидти. Свою роль он исполнил – роль мальчика для битья и козла отпущения. Этуроль мать возложила на него пожизненно за то, что имел наглость появиться в еежизни тогда, когда она уже решила, что детей больше не будет. Он неожиданным инепрошеным образом покусился на ее званые чаепития и игру в бридж и должен этоискупить. И будет искупать всегда. Адам был для матери источником всяческихнеудобств и никогда – радости. Она задавала тон всей родне. Четырнадцатилетнимподростком Бен с ужасом узнал, что мать снова беременна. Шэрон, которой былодевять, была возмущена покушением на ее безмятежное существование. Отец всевремя проводил в гольф-клубе, и его реакция на третьего ребенка неизвестна. Вкачестве отмщения Адама фактически препоручили заботам няньки, родных он почтине видел. В конечном счете это оказалось для него благом. Няня, растившая егодо десяти лет, любила его, была к нему добра и заботлива и вообще сохранилась вего воспоминаниях детства как единственный близкий человек – до егодесятилетия, когда ее в одночасье рассчитали, не дав даже проститься смальчиком. Адама до сих пор мучил вопрос, что с ней стало потом, но, посколькуняня уже и тогда была немолода, надо полагать, ее уже нет в живых. Его неотпускало чувство вины за то, что не пытался ее разыскать, хотя бы написать ипоблагодарить за все.

– Если бы ты поменьше пил и не связывался с такимираспутницами, – проскрипела мать, – у тебя бы никакой мигрени небыло.

Он не очень понял, какое отношение к мигрени имеютраспутницы, но уточнять не стал.

– Спасибо за вкусный ужин. – Адам даже не заметил,что у него было в тарелке. Должно быть, ростбиф. В этом доме он никогда необращал внимания на то, что ест. Каждый визит становился пыткой, которую надовыдержать.

– Как-нибудь позвони, – строго сказала мать. Адамкивнул и удержался от соблазна спросить, зачем. На этот вопрос никто бы не далответа. Зачем ему сюда звонить? Никакого желания он не испытывал, однако же попривычке все равно звонил, примерно раз в неделю, и всякий раз молился, чтобыее не оказалось дома и можно было просто передать что-то на словах через отца,из которого и двух слов не вытянешь, да и этими двумя обычно были: «Я передам».

Адам попрощался со всеми, заглянул на кухню к Мэй, затемвышел и со вздохом облегчения сел в «Феррари».

– Твою мать! – громко выругался он. –Ненавижу! – Выпустив пар, он почувствовал, что стало легче, и тронулся сместа. Десять минут спустя он уже гнал по шоссе, превышая разрешенную скорость,но постепенно успокаиваясь. Набрал номер Чарли, просто чтобы услышатьчеловеческий голос, но того не оказалось дома, и Адам оставил сообщение наавтоответчике. Он вдруг вспомнил о Мэгги. Ее фотография в журнале была ужасна.В жизни, насколько он помнил, она выглядела намного лучше. По-своему девушкабыла чудо как хороша. Адам даже подумал, не позвонить ли ей. Впрочем, ему былокому позвонить и помимо Мэгги. Он так и сделал, когда добрался до дома, но, какназло, его звонки остались без ответа. Вечер пятницы – все его знакомые женщинынаверняка весело проводят время. Ему нужно было немного участия, человеческогообщения. Чтобы кому-то улыбнуться, с кем-то поговорить, кого-то обнять. Емудаже секс не был нужен. Общение с родственниками обессилило его, как будто изнего выпила кровь стая вампиров. Требовалось переливание.