Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер Страница 45
Ночи Калигулы. Восхождение к власти - Ирина Звонок-Сантандер читать онлайн бесплатно
Агриппина подсознательно почувствовала, что нужно сказать что-то, чтобы нарушить гнетущее молчание.
— Ты мил мне, Гней Домиций, — сказала она, бесстыдно приблизив лицо к небритой щеке Агенобарба. — А я мила тебе?
— Да, конечно! — поспешно заверил он, предусмотрительно отодвигаясь на край постели.
Агриппина настойчиво ползла за ним. Агенобарб чувствовал гладкую упругость её шелковистых ляжек. Если бы эта похожая на наяду девушка была гетерой или плебейкой! Тогда Агенобарб давно уже навалился бы на неё, разрывая в клочья голубую полупрозрачную тунику… Но как вести себя с внучкой императора?!
— Тогда поцелуй меня… — сладко шептала Агриппина, поднимая край туники.
Агенобарбу открылась хрупкая нагота девушки. Кровь бурлила. Благоразумие покидало его. «Внучка императора… — натужно дыша, думал он. — Какая честь…»
— Я должен прежде попросить позволения у цезаря… — шептал он, жадно ощупывая податливое тело Агриппины.
— Неужели ты попросишь у деда разрешения переспать со мной? — скаля мелкие зубы, смеялась Агриппина. Вызовом Агенобарбу звучал смех девочки. И тогда тридцатилетнему мужчине невыносимо захотелось подчинить себе наглую девчонку, которая вдвое моложе его, но ведёт себя так, словно они равны. Прикрыть собой почти невесомое тело, изломать её в грубых объятиях, больно искусать её смеющиеся губы.
— Ты насмехашься надо мной? — Агенобарб задрал тунику Агриппины и прижался губами к вздрагивающему животу. — Никто не смеет потешаться над Гнеем Домицием Агенобарбом! Смотри, как бы не пришлось пожалеть!..
Агриппина с озорной усмешкой раздвинула ноги.
— Я не боюсь тебя, патриций! — томно простонала она. — Но знай: если овладеешь мною — должен будешь жениться на мне!
— Я попрошу у цезаря твоей руки, — хрипло пообещал он, наваливаясь на девушку.
«Никогда прежде я не встречал женщины, подобной Агриппине! Такова ли она со всеми мужчинами, или только со мной?» — пьянея от желания, думал Агенобарб. И ему страстно захотелось быть первым и единственным в жизни и постели девушки. Чтобы только ему принадлежало это тело — чистое, хрупкое, соблазнительное и порочное. — «Если она окажется девственницей — я на коленях буду умолять Тиберия…»
Агриппина оказалась девственницей.
Тиберий в последний раз в жизни ехал в Рим.
В поездку он взял с собой любимого повара, любимого лекаря, любимого астролога, полдюжины изощрённых спинтриев и любимую змею. Змея — пятнистая обитательница влажных африканских лесов — дремала в позолоченной клетке, которую несли два раба, продев длинный шест в массивное кольцо.
Часто делались остановки. Император, кряхтя, выбирался из носилок и подходил к змеиной клетке. Он подолгу любовался чешуёй, неуловимо меняющей цвет, и тонким раздвоенным языком, свисающим изо рта. Маленькие круглые глазки змеи неотрывно следили за Тиберием. Если предположить, что змеи умеют думать, то мысли этой звучали бы примерно так: «Ты, человек, смотрящий на меня сквозь прутья тюрьмы, в которую посадил меня ради собственной утехи. По твоей воле я покинула лес, где мои собратья, подобно гибким лианам, свисают с узловатых ветвей вечнозелёных деревьев. Я ненавижу тебя. Ты лишил меня удовольствия дикой охоты. Я забыла, как сладко напрягается длинное тело, когда мелкая тварь прошелестит вблизи меня. Но ты мудр! Ты приносишь мне дохлых мышей и кроликов, чтобы я отяжелела, объевшишь неподвижной, мёртвой пищей. Иначе я проскользну сквозь частые прутья и с удовольствием поохочусь за тобой!»
Тиберий, не отводя от змеи зачарованного взгляда, протянул правую руку. Раб вложил в неё подносик с предварительно изловленной и задушенной мышью. Император наколол мышь на длинный нож и осторожно просунул в клетку. Змея лениво сдвинула тяжёлые кольца и неспешно натянулась открытым ртом на предложенную добычу, убитую не ею.
Тиберий с улыбкой радостного изумления наблюдал, как мышь постепенно исчезла в пасти змеи. Серый хвостик выглядывал из растянувшегося рта, словно второй язык — не раздвоенный. Затем и он втянулся. По длинному змеиному телу от головы до желудка медленно двигался комок, формой отдалённо напоминающий проглоченную мышь. Змея неколько раз моргнула круглыми глазками и задремала. До следующего кормления.
Император понюхал ладони. Они пахли дохлятиной. Брезгливо скривившись, Тиберий вытер руки о серую тунику стоящего рядом раба.
Он по-быстрому отведал хлеба с сыром и маслинами, и снова забрался в носилки. Закутавшись в покрывала от зимней стужи, Тиберий меланхолично смотрел на унылые равнины и бурые холмы.
Стоял холодный и слякотный декабрь 784 года от основания Рима. Прошло больше года после казни сыновей Германика и смерти Агриппины Старшей. Год назад труп Элия Сеяна сбросили на ступени Гемонии. А Тиберию казалось, что это было вчера…
Моросил мелкий нудный дождь, временами переходящий в мокрый, тающий снег. Болезненное тело императора укрывали три шерстяные туники и два толстых плаща. Тощие ноги были тщательно обмотаны узкими шерстяными полотнищами — от холода. Тиберий, поёживаясь, завидовал северным варварам, которые без стеснения носили вульгарные — но такие тёплые! — штаны.
На горизонте показался Рим — беспорядочный муравейник на семи холмах.
— Стойте! — крикнул император. Его била нервная дрожь.
Центурион передней когорты дал приказ остановиться и поспешно подбежал к цезарю. Короткий меч в кожаных ножнах ударялся о мускулистые ноги при каждом шаге. Центурион придерживал его левой рукой. Запыхавшись, он остановился перед Тиберием.
— Я не хочу в Рим! — широко открыв глаза, шептал император.
Центурион медлил, ожидая точного распоряжения. Если император велит возвращаться — прийдется безропотно проделать обратный путь до Неаполя.
— Саллюстиевы сады… — задумчиво бормотал Тиберий. — Я остановлюсь на тамошней вилле. Пусть сенаторы и патриции потрудятся навестить меня там. Но в Рим я больше не войду!
— Как прикажешь, цезарь, — поклонился центурион.
Медлительная процессия сделала поворот и, огибая толстые городские стены, неспешно поползла к указанной Тиберием вилле.
* * *
Вечный город отчётливо виднелся с террасы Саллюстиевой виллы. Узкие кривые улочки, каменные дома, красно-коричневые черепичные крыши… Когда Тиберий прищуривался, то ему казалось, что он различает людей — маленьких, бессмысленно копошащихся букашек. Каждый римлянин, в распалённом ненавистью воображении Тиберия, был предателем, сторонником подлого Сеяна. Или, по крайней мере, недовольным нынешним правлением. И эти предатели, сторонники измены или просто недовольные ожидали за стеной. Они бессовестной толпой сползались на виллу, где ждал их император.
Тиберий тоскливо вздохнул и вернулся в зал, воображая, что входит в клетку с хищниками и ядовитыми змеями. А гости — в большинстве случаев вовсе не изменники и не предатели — видели ползучего гада или лукавого зверя именно в Тиберии.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments