Романтичные сказки - Вероника Карпенко Страница 45

Получив долгожданную свободу, Янка покинула лежбище.

— Ты куда? — послышалось из темноты.

— В душ! — проворчала она, своим тоном давая понять, насколько зла на него.

— Верни сюда мою попку, — игриво выдохнул он.

— Не дождешься! — фыркнула Янка, пытаясь нащупать халат.

— Мне показалось, что тебе тоже нравится, — проговорил Лешка. Теперь его голос звучал виновато.

И хотя отголоски их близости отзывались горячей пульсацией внизу живота, Янка решила, что этот акт вандализма не дождётся её похвалы.

— Тебе показалось! — прошипела она.

— Малыш, ну прости, — раскаялся Лёшка, — Иди сюда, я тебя обниму?

Он откинул край одеяла, ожидая, что Янка опять нырнет к нему под бочок. Но она натянула домашние тапки.

— Я в душ, — повторила обиженным тоном и вышла из спальни…

Свет, падавший из окна, был не фонарным. Это был лунный свет.

«Как на хуторе близ Диканьки», — подумала Янка, с восхищением глядя на улицу. Вьюга стихла. И природа решила закрепить результат, подморозив своё творение. Тучи еще не рассеялись, но кое-где стали заметными звезды. Янка плотней запахнула халат. Освещая экраном смартфона ступени, она спустилась по лестнице. Новогоднее дерево серебрилось, ловя мишурой свет луны. А под ним, на диване, как притомившийся Дед Мороз, спал дядь Витя. Казалось, что разбудить его не способен даже залп фейерверка!

Янка свернула направо, в сторону кухни. Она отыскала кувшин с водой и плеснула немного в стакан. В углу заурчал холодильник. Как будто своим появлением она пробудила его ото сна. «Намекает», — подумала Янка и дернула плоскую ручку. Внутри было не протолкнуться! Накрывшись фольгой, «дремала» селедка, салаты ютились в контейнерах, а в стеклянных лотках штабелями стоял холодец. Среди артефактов застолья Янкин взгляд нащупал кое-что интересное. На блюде, прикрытые миской, красовались остатки торта. Она тут же вспомнила, каким вкусным он был. И сглотнула слюну.

«Конечно, это не очень красиво», — думала Янка, извлекая находку, — «Но ведь никто не узнает». Она поставила блюдо на стол, достала из ящика ложку. Второпях! Как будто сейчас свет включится и на пороге возникнет семья Копыловых. Они поглядЯт с укоризной, а Лёшка, не выдержав такого позора, немедленно бросит её. Но на кухне по-прежнему было темно, а из гостиной неслось характерное: «Хррррр». И Янка, не долго думая, принялась за дело.

Нижний коржик был пропитан чем-то, вроде ликера, а верхний — полит шоколадом. Их разделяла прослойка суфле с нежнейшим банановым привкусом. Янка закрыла глаза, наслаждаясь. Ей никогда не суметь приготовить такое! Да и зачем? Если в наше безумное время можно купить что угодно! Облизнувшись, она зачерпнула еще одну ложку десерта и отправила в рот.

В коридоре послышался шум, и чья-то с трудом различимая тень прокралась на кухню. Янка застыла, вглядываясь в темноту. В пору было кричать! Ей так не вовремя вспомнилась зимняя выдумка Гоголя: морозный пейзаж за окном и чёрт, укравший Луну. По спине пробежал холодок! Янка стиснула зубы.

— Твою мать! — вырвалось у неё, когда в лицо ударил мутный луч света.

— Я думал, что это Маруська, — вполголоса выдавил он, и луч изменил траекторию, освещая надкушенный торт.

Янка не сразу ответила. Несколько секунд она не могла унять дрожь.

— Прости, напугал? — Юрка выключил свой «прожектор».

— Есть немного, — призналась она.

— Не спится? — он уложил телефон на столешницу и подвинул к себе табурет.

— Да я так, — легкомысленно бросила Янка, — Спустилась воды глотнуть.

Холодильник, выполняя функцию ночника, озарял пространство вокруг загадочным синим светом. Но даже сквозь темноту было видно, что Юрка смеётся.

Она стыдливо молчала. В коем-то веке решила нарушить табу и оказалась пойманной с поличным. Да ещё кем? Юркой! Как будто уродливой сцены по дороге сюда не хватило. Словно Вселенная издевалась, выставляя её в неприглядном свете.

— Не возражаешь, если я составлю компанию? — услышала Янка.

Её молчание он воспринял, как признак согласия. Светя экраном, достал еще одну ложку и сел, пододвинув свой табурет почти что вплотную.

— Совместное обжорство объединяет, — сказал Юрка и ковырнул шоколадный десерт.

— Угу, — отозвалась она и, следуя его примеру, принялась усердно жевать.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем он произнес:

— И все-таки ты — необычная девушка!

— В смысле? — спросила она, обретая дар речи.

Юрка замешкался:

— Ну, девушки обычно сидят на диетах, боятся растолстеть.

— А я не боюсь! — с вызовом бросила Янка.

Он согласился:

— Тебе и не нужно бояться.

Янка затихла, осмысливая комплимент, прозвучавший в её адрес. Ведь это же был комплимент?

— Как тебе наше семейство? — желая нарушить молчание, проговорила она.

Юрка хмыкнул:

— Весёлое!

— Но слишком шумное, — добавила Янка.

— Есть немного, — согласился он, — Но, сказать по-честному, я давно уже не отмечал новый год так душевно.

— А с кем ты обычно его отмечаешь? — спросила Янка. И тут же себя отругала: «Не твоё это дело».

Он ответил:

— Да так, с друзьями.

И Янка подумала, испытывая огорчение, что теперь она тоже была одной из его подруг. Хотя, даже этот сомнительный статус был ей пока еще «не по карману». Девушка друга, всего лишь! Трудно представить себе более тупиковый вариант.

— А я помню тебя малявкой! Не думал, что ты когда-нибудь вырастешь, — прозвучал его насмешливый голос.

— А я еще не выросла, — ответила Янка, удивляясь своему остроумию.

В последнее время в его присутствии она старалась молчать. Очевидно, темнота развязала язык? Янка его прикусила, боясь взболтнуть чего-нибудь лишнего. Полумрак скрывал выражение лиц, но будоражил фантазию. И теперь отделаться от навязчивых образов было почти невозможно!

— Это заметно, — он усмехнулся, опять вогнав ее в краску.

— Кто б говорил! — язвительно фыркнула Янка.

Его глаза плотоядно сверкнули.

— В одиночку бы я не решился, — признался Юрка, словно речь шла об ограблении банка.

Яна взглянула на торт, обгрызенный с двух сторон.

— Это нехорошо? — с сомнением проговорила она.

Юрка вздохнул и отложил в сторону ложку. Как будто и сам только что осознал! Черты его лица терялись в темноте. И на секунду Янка решила, что сейчас он уйдет. Пристыженный этим вопросом. Но вместо этого он прошептал, словно кто-нибудь мог их подслушивать: