Мятежное сердце - Пенелопа Уорд Страница 45

Ни хрена себе! Этого не могло случиться. С Джииным старым мусорным ведром — да, но не с моей тачкой.

Снова повернул ключ. Двигатель было взревел, но потом снова замолчал. В третий раз он даже не попытался завестись.

Щелк-щелк.

Щелк-щелк.

Гребаная тачка была мертва.

Несколько раз я стукнул головой руль, потом вытащил телефон, чтобы позвонить Джии и убедиться, что она никуда не уехала.

Телефон был поставлен на голосовую почту.

Твою мать!

У меня был номер Тони с того времени, когда Джиа попала в больницу. Прокрутив номера, я попытался ему позвонить.

Тоже голосовая почта.

Черт!

Времени вызывать «Убер» и ждать не было. Так что я выскочил из машины и побежал. До ее дома было добрых две мили, но выбора у меня не оставалось.

Когда я домчался до подъездной дорожки, запыхавшись так, что не мог говорить, Тони уже грузил коробку на сиденье машины. Согнувшись, положив руки на колени и тяжело дыша, я сделал Тони знак подойти и судорожно вдохнул несколько глотков воздуха.

— Нужно… — дыши, Раш, дыши, — поговорить с Джией.

— Пойду прогуляюсь по кварталу. — Тони улыбнулся, потом кивнул в сторону дома. — Двери открыты. Она в своей комнате, уставилась на какую-то жуткую новую куклу.

Я вошел в дом и направился к ее спальне, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. Когда я появился в дверях, Джиа стояла ко мне спиной. Должно быть, она приняла мои шаги за отцовские.

— Это последняя. Прости. Знаю, что собираюсь, как улитка. Но так трудно запечатать последнюю коробку, зная, что, наверное, никогда не возвратишься. Это место по-настоящему стало моим домом.

Мое сердце отозвалось физической болью. Господи, как же по-королевски я облажался. Надеюсь, Джиа найдет силы простить меня.

Я прочистил горло.

— К сожалению, подлый хозяин бара засунул голову себе в задницу и почти позволил любви своей жизни ускользнуть между пальцев.

Джиа резко вскинула голову. Потом невидящим взором уставилась на меня и схватилась за грудь.

— Ты действительно здесь?

Я сделал несколько осторожных шагов в ее комнату.

— Действительно. Дико извиняюсь, что заставил ждать так долго.

Ее колотило от волнения. Так же, как и меня. И кто мог обвинить ее в этом? Если учесть, через что я заставил пройти бедную девочку. Сократив расстояние между нами, взял из ее руки бедную куклу, так что мог держать в объятиях их обеих.

— Джиа, я не просто влюблен в тебя. Я люблю и того маленького мальчика, которого ты носишь в животе. И неважно, что моя сперма не участвовала в его зачатии. Важно, что я буду любить его и заботиться как о своем собственном. Если ты сможешь найти в своем сердце силы, чтобы простить меня, обещаю любить вас обоих и заботиться о малыше так, будто это наш собственный. Я хочу быть тем мужчиной, на которого будет равняться твой сын, неважно, чья у него ДНК.

По щекам Джии хлынули слезы.

— Боюсь поверить, что все это правда. Что ты в самом деле стоишь здесь и говоришь эти слова прямо сейчас.

— Знаю. И это моя вина. Но дай мне время, и я покажу тебе, что нет ничего более настоящего, чем мои чувства к тебе. Только не покидай меня. Дай шанс и увидишь — я тебя не подведу.

Джиа смотрела в пол. Пока она думала над ответом, я затаил дыхание. Она еще не знала, но я не принял бы слово «нет». Если потребуется, украду у ее отца наручники и прикую девочку к своей кровати. В течение следующих нескольких месяцев не буду заниматься ничем иным, как только кормить ее, смотреть, как растет ее живот, и постоянно ее трахать, пока Джиа не согласится остаться навсегда.

Но доверие и сознание того, что никто никуда не убежит, много значили для нас обоих, так что я надеялся, что до этого не дойдет.

Ей нужно верить, что все может сработать и что я способен искупить вину. С каждой секундой мое сердце билось громче в предвкушении. Наконец Джиа подняла глаза.

— К счастью, Джии по-настоящему нравились закаты, видные с балкона Раша. К тому же ее вибрирующая вагина была довольно запущенной. Так что она решила остаться.

Улыбнувшись от уха до уха, я распахнул руки и поднял свою любимую и закружил ее.

— К счастью, Раш страдает неизлечимой прегофилией, так что ему не терпится добраться до этой вагины.

— Проиграл. — Джиа засмеялась. — Начал свое предложение с «к счастью», а надо было наоборот.

Я обнял ее и обхватил обе щечки.

— Нет, детка, не проиграл. С этого момента никаких «к несчастью» в нашей истории больше не будет.

Мне правда хотелось, чтобы это был мальчик. Одна мысль о том, что парень вроде меня самого может вызвать меня на разговор о моей дочери, когда та созреет для свиданий, сводила меня с ума. Не стоит упоминать о том, что мне пришлось выйти, чтобы уладить дела с Тони, сразу после обжимашек с его сумасшедшей дочерью.

Он стоял, прислонившись к машине, и выпрямился, когда я подошел.

— Простите, думаю, нам нужно о многом поговорить.

— Без проблем. Если только ты не собираешься сказать, что моя маленькая дочка рыдает внутри с разбитым сердцем. Прежде чем ответить, знай, что в отделении для перчаток у меня лежит пушка.

— Нет. — Я улыбнулся. — С нами все в порядке. Хочу извиниться за то, как вел себя в последнее время. Мне потребовалось время, чтобы вытащить голову из задницы. Но больше такого не случится. Джиа согласилась дать мне еще один шанс. Обещаю, что в этот раз не облажаюсь.

— Отлично. Рад. Что важно, если бы ты пришел к этому решению легко, я был бы более обеспокоен. Ты берешь на себя большую ответственность, а это не то, что дается просто.

— Спасибо за понимание. — Я кивнул.

— Итак, она остается?

— Ага. Если вы не против, Джиа переедет ко мне.

— Меня это не устраивает. Никоим образом, — с каменным лицом произнес Тони.

Увидев мое ошарашенное лицо, Тони хлопнул меня по руке и расхохотался.

— Да я просто издеваюсь.

— У вас с дочерью порой странное чувство юмора, — выдохнул я.

Тони усмехнулся и полез на заднее сиденье за коробкой. Протягивая ее, он сказал.

— В этой коробке все ее куклы. Она велела поставить их в машину, а не в трейлер. И следила за тем, как я это делаю. Наверное, чтобы эти странные штуки не улетели.

— Заброшу их внутрь, а потом разгружу трейлер.

— Нет надобности. — Тони поднял руку. — Трейлер пустой.

— А где же барахло? — Я поднял бровь. — В комнате ничего нет.