Птица обрела крылья - Анна Морион Страница 45

Родители Шарлотты были рады возвратиться домой: как они скучали по своей единственной любимой дочери! Но какая умница их Шарлотта! Какой заботливой и мудрой хозяйкой дома она себя показала, впрочем, уже не в первый раз! И как приятна была Сэлтонам мысль о том, что их дочь согласилась на брак с Кристоффером, ведь он был таким блестящим, галантным и умным молодым джентльменом!

Единственной особой, которая была не рада присутствовать за столом, а затем в который раз показывать этому маленькому обществу свой певческий талант, была мисс Сэлтон. Бедная Шарлотта с горечью осознавала, что любит Энтони, любит и мечтает быть с ним, но теперь ее связывало обещание выйти замуж за другого мужчину, и она, пытаясь выглядеть веселой, но рыдая в душе, желала, чтобы этот вечер как можно скорее подошел к концу. Девушка смотрела на мистера Крэнфорда, который, к несчастью, сидел по соседству с Кристоффером, и размышляла о том, что именно пытался сказать ей Энтони вчера в саду? И зачем, ах, зачем она поторопилась и сказала: «Да» кузену! Ведь Шарлотта была уверена, что ее чувства к Энтони были взаимны.

«Но я не отступлю от своего слова. Я не могу оскорбить Кристоффера: он прекрасный мужчина, и будет мне достойным супругом. Я знаю и уважаю его… Но уже поздно жалеть о содеянном. Пусть будет, что суждено. Но все же, я напишу моей дорогой Вивиан и спрошу ее совета… Что она может посоветовать мне? Идти за своим сердцем? Не думаю! Она вышла замуж по расчету и не испытывала к Джереми ни любви, ни привязанности! Я должна решать сама. И я уже приняла решение: моему браку с Кристоффером быть! А мистер Крэнфорд, если желает, может или остаться моим другом, или больше никогда не встречать меня!» – наконец, устав от душевных страданий, решила для себя Шарлотта и, спев два датских романса, заявила о том, что у нее заболела голова, и направилась в свои покои. Там, запершись ото всех, девушка приступила к написанию письма к Вивиан, в котором рассказала о долгожданном приезде родителей, своей неожиданной помолвке с Кристоффером и о своих чувствах к Энтони. Она была уверена в том, что приняла правильное решение, но не могла не поделиться с любимой подругой о том, что отныне ее жизнь превратилась в вечную муку.

– Вы, как я слышал, превосходный охотник, – сказал Энтони на прощание сопернику, не забывая улыбаться добродушной улыбкой. – Я собираюсь на охоту в эти выходные. Не желаете ли присоединиться, мистер Соммер?

– Премного благодарен вам за приглашение, мистер Крэнфорд, – с благодарностью в душе ответил на это датчанин. – Охота – одно из моих любимых развлечений, и я буду рад, если вы ознакомите меня с окрестностями и местами, богатыми дичью. Мистер Сэлтон уже предупредил меня о том, что мне нужно раздобыть официальное королевское разрешение на охоту в Англии, но, думаю, до выходных я получу эту бумагу.

На этой дружелюбной ноте Энтони расстался с обитателями Лиллехуса и поехал домой, по дороге размышляя о том, каким образом сможет завоевать Шарлотту… Или, скорее, отвоевать ее у этого проклятого красавца датского кузена.

Проходили недели, но Кристоффер и Шарлотта все так же были полны решимости вступить в брак, и вопрос стоял лишь, в каком месяце удобнее будет сыграть свадьбу.

– Возможно, в сентябре? Сыграть свадьбу летом, в разгар сезона, было бы опрометчиво, – выдвинула предложение миссис Сэлтон.

– Твоя мать права, моя дорогая, – поддержал супругу мистер Сэлтон. – Свадьба требует многих приготовлений и хлопот.

– Ах, мне, право, безразлично, когда играть свадьбу, – равнодушно ответила родителям Шарлотта. – Единственное, чего я желаю, – приезда Вивиан. Она должна быть со мной в этот волнительный день.

Апрель ушел, и наступил теплый май. Весна озеленила все вокруг и сняла с жителей Лондона теплые плащи. До открытия нового сезона оставалось меньше месяца.

Сэлтоны начали подготовку к свадьбе, а в Гринхолле Ричард и Агнес предвкушали вновь блистать на балах и званых ужинах, ведь жизнь в провинции не может не наскучить персонам, переехавшим в нее из столицы. Леди Крэнфорд стала чаще посещать церковь, и теперь, когда птица была в ее владении, у этой женщины оставалось всего одно желание: женить Энтони на Александре.

С каждым днем Шарлотта становилась все несчастнее, а Энтони – мрачнее. Молодой человек терял надежду, но, когда он уже отчаялся и решил, что всему конец, из Кроунеста пришло долгожданное письмо. Письмо получила также и мисс Сэлтон.

«Мои дорогие друзья, приношу свои искренние извинения за такой поздний ответ. Слишком много дел ждало меня по приезду… – писала Вивиан. – Я скучаю по вам, но, увы, пока не собираюсь возвращаться в Лондон и не могу сказать даже приблизительный месяц моего приезда. Я от души поздравляю тебя, моя дорогая Шарлотта, с будущей свадьбой и настойчиво приглашаю тебя, а также твоих жениха и родителей в Кроунест. Энтони тоже приглашен, и, надеюсь, вы сможете отправиться вместе. Дорога в мое поместье не займет больше недели пути. До начала сезона еще три недели, и я с отчаянной мольбой взываю к вашим сердцам: приезжайте в Кроунест и спасите свою Вивиан от тоски по вам»

Получив от Шарлотты новость о том, что Вивиан пригласила в Кроунест и Кристоффера, да еще и поздравила подругу с «грандиозным событием», Энтони наполнился гневом: ведь Вивиан обещала помочь ему жениться на Шарлотте, но, кажется, совершенно позабыла о своем обещании и вместо этого желала познакомиться с этим датским щеголем! Ему показалось, что кузина просто–напросто насмехается над ним, поэтому на ее приглашение он решил ответить отказом, однако мисс Сэлтон удалось уговорить его составить ей компанию: родители девушки не могли отлучиться из города, а Кристоффер, хоть и дал согласие отбыть вместе с невестой, отнесся к будущему путешествию с равнодушием.

В первый же выходной мая мисс Сэлтон, мистер Соммер и мистер Крэнфорд выехали в путь, а в следующую субботу уже имели возможность наблюдать высокие величественные шпили замка Кроунест, который поразил троицу своим немного мрачным, но гордым и внушительным силуэтом.

– Это и есть дом твоей подруги, моя дорогая кузина? – удивленно приподнял брови Кристоффер, подумав, что эта миссис Уингтон, должно быть, была весьма богатой особой.

– Да, да, все это принадлежит ей, – с улыбкой подтвердила Шарлотта, припав к окну большой удобной кареты. – Но, признаться, я удивлена не меньше твоего! Ведь это даже не дом, а целый замок! Энтони, вы только посмотрите, где свила гнездо наша дорогая Вивиан!

– Надеюсь, моя кузина обрела здесь покой, который искала, – ответил ей Энтони, тоже улыбаясь и рассматривая открывшийся его взору вид.

Вскоре долгое путешествие троицы подошло к концу: минуя высокую каменную арку, украшенную несколько мрачными горгульями, карета въехала в широкий, вымощенный старинными, но все еще целыми плитами двор.

Вблизи Кроунест оказался еще более величественным, чем издалека: это был самый, что ни есть, настоящий замок, по сравнению с которым Гринхолл, Лиллехус и даже Деври – дом Ричарда Крэнфорда, казались игрушечными и миниатюрными.

Кроунест был замком курганно–палисадного типа с высоким четырехугольным донжоном (главной башней), основанным норманнами в двенадцатом веке и перестроенным в камне в конце тринадцатого века. Крепостные стены вокруг замка отсутствовали, и именно этот факт позволил покойному мистеру Уингтону, отцу Джереми, приобрести это большое, однако, не престижное поместье, ведь оно находилось на обрывистой скале прямо над морем. Здесь всегда было ветрено, и высокие многочисленные деревья, растущие в поместье, не знали покоя и никогда не стояли без движения, впрочем, как и вся другая растительность. Единственным, кто гордо не поддавался шалостям ветра, был сам замок.