Карибское пламя - Максин Барри Страница 45

Дэмон, выйдя из спортивного зала, направился в свою каюту. Он встал под холодный душ, но это не помогло. Глотнул неразбавленного виски. Его слегка затошнило.

С мрачным, отрешенным видом он подошел к каюте Рамоны. Постучал. Он не имел ясного представления о том, что он ей скажет или что предпримет.

Она стояла на пороге перед Дэмоном. От нее исходила какая-то мощная энергия. Мысль о том, что его облапошили, сразу же улетучилась, и впервые он зримо ощутил прежде надежно скрытую опасность. Что-то внутри него напряглось. Так голубь, распушив перья, реагирует на неожиданное появление кота или овечка — на угрожающее рычание волка. Животное чувство, инстинкт. В то же время мысль о том, что он так сильно любит женщину, которая хочет его уничтожить, больно ранила Дэмона. Но наперед он знал, что у нее ничего не выйдет. Он способен оказать сопротивление, нанести ответный решающий удар. И он это непременно сделает, одержит над нею верх.

Рамона молча уставилась на него, испытывая противоречивые чувства. Она любит его. Она ненавидит его. Это он вытащил ее из надежной и удобной раковины, заставив узнать, что такое настоящая жизнь. Но одновременно он взвалил ей на плечи тяжкий груз ответственности, и ей придется продемонстрировать ему, что и он не избежит возмездия. Что даже такие маленькие, незаметные люди, как Кейт, тоже что-то в жизни значат. Только она может справиться с этой задачей, отчего ей хотелось плакать, кричать, рвать его на части в необузданной ярости.

Но вдруг ей захотелось сдаться. Заскулить, попросить о пощаде, вновь испытать его любовь, пусть и обманчивую. Усилием воли она взяла себя в руки и обольстительно улыбнулась. Снова она подчинилась своему холодному, расчетливому уму, уступая страсти, которая была для нее еще более желанной. Это страсть любви, страсть ненависти.

— Хэлло! — Вот он, ее любовник. — Входи, — сказала она с таким радушием, с каким паук завлекает в свои сети муху.

Дэмон переступил порог каюты. Что ж, она первой начала игру. Теперь пора продемонстрировать ей, что и он умеет играть не хуже.

Но самое грустное, угрюмо размышлял Дэмон, что она могла все это без особого труда заполучить. Ирония судьбы! Если бы они поженились, то он передал бы ей все свои богатства, свое положение в обществе, и передал бы с радостью. Какой же настоящий богач не отдаст любимой женщине то, чего она так страстно желает? Бриллианты и рубины. Суда. Власть. Состояние.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросила Рамона.

Он быстро овладел собой.

— Спасибо. Выпью рому.

— Чем разбавить? Ананасовым соком, соком черной смородины?

— Ничем. Выпью неразбавленного.

Она налила ему рому и приблизилась к нему, держа стаканчик в руке. Какая же она красивая, какая убийственно опасная. Словно тигрица. Или греческая богиня, предлагающая своему смертному любовнику отведать сладкой амброзии перед тем, как убить его.

Дэмон зарычал. Трудно подобрать другое слово для того дикого, звериного возгласа, который вырвался у него изо рта. Он швырнул стаканчик на пол. Тот покатился по толстому белому ковру, и вязкий, темный кубинский ром быстро впитался в ворс. Схватив Рамону двумя руками, он бросил ее на себя. Глаза у нее округлились от неожиданности, но она не вскрикнула. Ответная, дикая страсть заклокотала в ней, а когда его губы с беспощадной силой прижались к ее губам, она приоткрыла рот и его язык в ту же секунду стремительно в него проник, сталкиваясь, сшибаясь с ее жарким языком.

Обхватив ее ягодицы руками, он так сильно прижимал ее к своему телу, словно хотел поглотить, затолкать себе внутрь. Ее короткая юбочка задралась, горячий поток хлынул во влагалище, а из открытого рта вырывались звуки, похожие на скулеж. Подняв руки, она пальцами впилась в его виски, пытаясь, закинув голову далеко назад, оторваться от него. Его сверкающий взгляд глубоко проникал в нее, а ласковые пальцы вдруг превратились в терзающие когти. Она тоже зарычала в ответ, а лицо ее исказил оскал, предупреждающий его о сильнейшем желании. Он почувствовал, как кровь ринулась вниз, к паху в ответ на его свирепое, чисто языческое желание. Она тяжело, учащенно дышала, чуть не крича от боли, когда он все сильнее прижимал ее к себе, словно хотел раздавить.

Оторвав от пола, Дэмон донес ее до кровати и с силой бросил на матрац. Не успела она опомниться, как он уже был на ней. Дрожа, словно в лихорадке, ухватившись за его рубашку, она резко рванула ее на себя. Пуговицы посыпались на кровать, а оттуда на ковер. Не спуская с нее глаз, он своими сильными руками разорвал на ней блузку — от громкого треска материи глаза у него расширились. Она заметила, что клочья разорванной шелковой блузки все еще, действуя ей на нервы, закрывают грудь, и с сердитым выкриком швырнула их на пол, освобождая свои набухшие, болезненно-чувствительные соски. Энергичным движением она притянула его голову к себе, как бы требуя доставить ей как можно больше удовольствия. Глаза ее сверкали. Она завопила, у нее перехватило дыхание, когда он больно впился в сосок зубами. Закричав еще раз от наслаждения, пронзившего ее, она лихорадочно подтолкнула его губы ко второму, а все тело ее содрогалось в конвульсиях всеохватывающего неистового желания. Они яростно сорвали с себя остатки одежды, и вот одно голое тело прижалось к другому.

Руки ее блуждали по его покрытому темными волосами телу, пока наконец, как несколько минут назад и руки Дэмона, не обхватили ее ягодицы. Она вонзила в него свои ногти, намеренно желая причинить ему физическую боль. Когда он весь зашелся от боли, учащенно дыша, она издала победный вопль — это был крик триумфатора. Он приподнял ее, раздвигая в стороны ноги своими сильными волосатыми ногами, и вдруг неожиданно заглянул ей в глаза. На мгновение они замерли, а их напрягшиеся, упругие, плотно слившиеся тела застыли, словно две змеи изготовились нанести друг другу смертельный последний удар. И вот через пару секунд он со всего маху стремительно проник в нее, нисколько не заботясь о том, не причинит ли ей боли. Она только завизжала в экстазе. Тело ее извивалось под ним, казалось, что всем своим существом она жаждет поглотить его, затащить его внутрь, превратив в вечного пленника своих сокровенных женских глубин. Дэмон не отрываясь смотрел в ее полыхающие голубоватым пламенем восторженные глаза; тело его, активно работая, словно поршень двигателя, проникало в нее; пот катился градом с его спины, стекая тяжелыми каплями на их волосатые слившиеся лобки. Он только сильнее упирался ногами в матрац, готовясь к новому разящему удару, к новому глубокому погружению в нее. Рамона неистово царапала ногтями его спину, покуда пот не смешался с кровью. Она кричала, стонала, рычала, визжала, он все энергичнее долбил ее своим орудием, а голова у нее от этих пронзительных, сладостных ударов дергалась из стороны в сторону, и она уже ничего не видела перед собой из-за упавших на глаза прядей длинных белокурых влажных волос. Он постоянно смахивал их рукой, а второй грубо стаскивал ее голову с подушки.

— Я хочу видеть, — задыхаясь, повторял он, чувствуя приближение оргазма. — Я хочу видеть твои глаза, когда ты обезумеешь от наслаждения. Я хочу видеть, как ты распадешься на куски! — Услыхав его последнюю дикую, невообразимую фразу, она взвизгнула, а бьющееся в судорогах тело вдруг выгнулось от такого сильного, такого пронзительного наслаждения, о существовании которого она даже и не подозревала.