НеВозможно - Даниэла Стил Страница 45

Их отношения были для обоих и очень благотворными, и одновременноочень рискованными.

В Риме они поехали повидаться с одним Сашиным коллегой, тожевладельцем галереи, с которым Саша имела опыт совместного бизнеса. Это былпожилой человек семидесяти лет, чьи представления об искусстве Саша оченьуважала. А Лайам оказался не на высоте. В кабинете у Сашиного коллеги он велсебя как скучающий школьник. Он зевал, качал ногой, пинал стол, пока Саша несделала ему замечания вполголоса. Чем привела его в такое негодование, чтоЛайам пулей вылетел из кабинета. Сашин коллега не подал виду и лишь повелбровью. А в результате Саше пришлось отказаться от обеда в его компании.

После этого у них произошел бурный спор по поводуслучившегося. Кроме этого случая, ничто не омрачило их поездки. Ночью, послесекса, Лайам перед ней извинился. Он сказал, что на него навалилась тоска иусталость, а к тому же ему не понравилось, как итальянец на нее смотрел, ивзыграла ревность. Это признание Сашу растрогало, но убедить итальянца, что онапривозила с собой интеллигентного и благовоспитанного взрослого человека италантливого художника, было уже невозможно. Еще один тревожный звонок, непредвещавший ничего хорошего. Таких встреч в ее жизни множество, а Лайам был кним просто не подготовлен. Если ему делалось скучно или он чувствовал, что сним не считаются, он почти всякий раз начинал вести себя как капризный ребенок.Порой трудно было поверить, что этому человеку уже сорок лет. Скорее – ровновполовину меньше. Да Лайам и выглядел очень молодо, что составляло немалуючасть его обаяния и одновременно являлось угрозой их с Сашей отношениям. И всеже поездка в Италию принесла им много счастливых впечатлений.

За время путешествия Саша несколько раз звонила детям. Уобоих имелся План ее поездки, но они редко звонили ей сами. Обычно звонилаСаша, тем более что она часто отключала мобильный и с ней труднее былосвязаться. В отелях они с Лайамом регистрировались под своими именами – ЛайамЭллисон и Саша Бордман, что, по мнению Лайама, звучало как название адвокатскойконторы – «Эллисон и Бордман» – или компании по налоговому консалтингу. Аиногда по ошибке их записывали как одного человека – Эллисона Бордмана, но онине возражали. Татьяну это однажды позабавило. Она позвонила матери во Флоренциюи попросила соединить с Сашей Бордман, а в ответ услышала, что у них естьтолько Эллисон Бордман, то есть, наверное, как раз тот человек, который нужен,только имя почему-то другое. Татьяну это ни на какие догадки не натолкнуло. Вотесли бы позвонил Ксавье, он бы наверняка что-то заподозрил. Но Татьяна никак неассоциировала мать с Лайамом. Так что ей и в голову не пришло, что Лайампутешествует вместе с матерью. Саша вместе с дочерью посмеялась над ошибкойтелефонистки, которые случаются даже в хороших отелях.

Такая же история повторилась, когда Саше из Парижа позвонилБернар. Он уточнил имя, и после проверки ему сказали, что у них есть мистерЭллисон и миссис Бордман, что привело его в шок, но никаких вопросов Бернар нестал задавать.

Это был ее первый рабочий день по возвращении в Париж. Надобыло просмотреть гору корреспонденции и массу накопившихся за три недели ееотсутствия слайдов от подающих надежды художников. Она задыхалась от дел, ноэто была необходимая плата за поездку.

Бернар заглянул к ней в кабинет, сел напротив и кинулвнимательный взгляд на Сашу, пытаясь понять, подходящий ли момент дляразговора. Бернар привык опекать Сашу, как старший брат. Как и свою дочь, еговсему научил ее отец, и Бернар работал в галерее уже двадцать с лишним лет. Онпоступил на работу к ее отцу еще до Сашиного переезда в Нью-Йорк. Бернар был надесять лет старше Саши, но у нее всегда было такое чувство, будто они выросливместе.

Он смотрел на нее, а она проглядывала какие-то слайды. Онауже рассказала ему о своих встречах с художниками и о той художнице из Неаполя,которая произвела на нее такое сильное впечатление. Саша в нее простовлюбилась. И в ее работы тоже.

– Правильно ли я понимаю, что ты брала с собойконсультанта? – осторожно спросил Бернар и поспешил прибавить: – Можешь неотвечать, если не хочешь. Это меня не касается.

Она подняла голову, задумчиво его оглядела и кивнула.

– Как ты узнал?

– В Риме в отеле тебя записали как Эллисон Бордман, акогда я их поправил, мне объяснили, что имели в виду мистера Эллисона и миссисБордман.

– И то же самое было во Флоренции, когда мне звонилаТатьяна. К счастью, она не стала вдаваться в подробности.

– У тебя все в порядке? – Бернар был обеспокоен.Он всегда за нее тревожился, и теперь, и раньше. После смерти Артура о нейнекому было позаботиться. Она же заботилась обо всех, включая и самого Бернара.Саша была необыкновенной начальницей и другом, в точности как когда-то ее отец.К обоим Бернар испытывал чувство глубочайшей преданности, и никому на свете онтак не доверял, как этим двум людям да еще своей жене.

– Все хорошо, – его Саша и улыбнулась. – Я,конечно, не ожидала, что так сложится. Это все как-то необычно… мягко говоря.Мне трудно говорить с тобой на эту тему, ну ты понимаешь почему.

– Я еще в тот раз удивлялся, когда он у тебя десятьдней прожил. Не похоже на твое обычное гостеприимство, даже в отношениипрекрасного художника. Тогда у вас все и началось? – Одновременно Бернараразбирало и любопытство.

– Не совсем. Он не просто так тогда приехал. Всеначалось еще в январе в Лондоне, когда я приезжала смотреть его работы. С техпор отношения то обрывались, то начинались вновь. По правде сказать, не знаю,что мне с этим делать. Мы такие разные, да еще возраст… Он меня на девять летмоложе, понимаешь, Бернар?! Это ужасно! И еще… Он художник. Этим все сказано!

Оба понимали, что это значит. Бернар засмеялся.

– Пикассо был таким же. – Он улыбнулся. – Нос ним мирились. Лайам хороший мальчик. – Он был Бернару симпатичен, да икартины у него замечательные. Хотя Бернар и не был поклонником современныхнаправлений в живописи.

– В том-то и проблема, – согласилась с ним Саша,радуясь, что наконец можно с кем-то близким обсудить свои проблемы. Бернар былчеловек разумный, к тому же – верный друг. – Для своих лет он очень юн.Иногда прямо-таки мальчишка, а иногда – взрослый мужчина.

Бернар понимающе кивнул. Они оба хорошо понимали, что Саше вкачестве спутника и партнера нужен не мальчик, а зрелый, надежный мужчина.

– Мы все иногда бываем детьми. Мне пятьдесят девятьлет, а жена все обращается со мной как с двенадцатилетним мальчишкой. И, поправде сказать, мне это даже нравится. Я чувствую себя комфортно и спокойно, язнаю, что меня любят. – Бернар говорил искренне, а Саша слушала его сзадумчивым видом.

– Лайаму тоже это нужно. Его мать умерла, когда емубыло семь лет. Мне нравится заботиться о близких мне мужчинах, но я не хочупревращаться в его наставницу и воспитательницу, а такое может случиться. И ещемне не хотелось бы и внешне выглядеть как его мать, а такое очень скоро можетпроизойти.