Неповторимая весна - Мэри Джо Патни Страница 44

Направо Хокинс, явно выжидавший, когда наступит наилучший момент, поднял руку, потом резко опустил, дав сигнал к началу съемок.

– Камера!

Металлический рокот послышался в глубине обреченного отеля, высота его тона все росла, пока не перешла в вой. Затем из здания на полной скорости вырвался черный танк, казавшийся чем-то демоническим. Окна разлетались вдребезги, стекло сверкало в закатных лучах, когда танк давил сияющий «кадиллак», превращая автомобиль в груду металлолома.

Донован затаил дыхание, когда массивное чудовище двинулось прямо на главную камеру. Хокинс не шелохнулся, нимало не обеспокоенный перспективой закончить жизнь под гусеницами. В последний момент танк с визгом остановился.

Наступила полная тишина. Потом открылся люк и появился Кензи Скотт с «исцарапанным» гримом лицом. В поношенной армейской форме актер казался очень мощным, представляющим нешуточную угрозу. Тонкая рука потянулась из люка, схватив руку Кензи. Безо всякого напряжения он поднял на броню Рейн Марлоу с разметавшимися по плечам абрикосовыми волосами. На ней был тщательно порванный в некоторых местах костюм девушки из шоу. Донован ухмыльнулся. Если бы этот расшитый блестками и украшенный перьями наряд порвался чуть больше, пришлось бы относить фильм к другой категории. Пара поцеловалась, их слившиеся силуэты выделялись на фоне кроваво-красного фасада отеля.

– Я так и вижу этот романтичный поцелуй на постерах над кроватями половины девушек Америки, – пробормотала Кейт. – Кензи Скотт – воплощение девичьих грез.

Доновану показалось, что она пытается проверить, как у него обстоят дела с чувством ревности.

– Похоже, любопытный будет фильм, – ответил он. – Безмозглый, зато забавный.

– Рейни сказала почти то же самое, а она в этом отлично разбирается. – Кейт снова взглянула в сторону отеля – свет уже менялся с красно-оранжевого на индиго. – Можешь себе представить, как эта сцена будет выглядеть на широком экране, снятая с низкой точки и слегка замедленная?

– У тебя воображение богаче, чем у меня. Я просто инженер.

– Не просто, а самый лучший инженер-взрывник во всем мире. Если хочешь, чтобы твоей компании доверяли, учись мыслить широко.

Каска Кейт была испачкана, грязь и сажа глубоко въелись в ее одежду, но улыбка оставалась той же – сияющей улыбкой девочки, которая с первой их встречи завоевала его сердце. Волна эмоций затопила Донована. Во время похорон Сэма он говорил себе, что хочет лишь помочь Кейт покончить с прошлым. Что он желает ей всего самого лучшего, а его личность – далеко не самое лучшее. Как благородно и справедливо. Сейчас всякая видимость отчуждения исчезла, и он понял, что любит Кейт так же, как любил всегда. Он хотел, чтобы она была его женой – и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Он не переставал любить ее, даже когда пытался отрицать это, потому что его любовь больше не имела смысла.

Неужели у них может быть будущее?

Кейт сняла каску и с умиротворенным выражением лица смотрела, как киношники толпились вокруг танка. Ее и Донована первая влюбленность была такой легкой, такой естественной. Она приняла его всем сердцем. Но теперь невинная доверчивость исчезла. И он уже получил доказательство того, что под ее приятным, деловым обхождением скрывался гнев и первобытный животный ужас. Она презирала возможность насилия с его стороны, как и он сам.

И все же их объединяло общее прошлое, а дикое завещание Сэма предоставляло возможность восстановить отношения. Донован переменился с тех пор, когда ему было девятнадцать, и мог измениться еще. Кейт была самым лучшим стимулом для того, чтобы он поборол в себе темные черты. Он уже рассказал ей о своей семье то, чего не говорил никогда никому, за исключением врача-психотерапевта. Сможет ли он завоевать ее доверие? Если хочешь, чтобы тебе верили, учись мыслить широко.