Нечаянный роман - Надежда Семенова Страница 44

«Красная стрела» плавно подъехала к платформе и остановилась. Вдоль вагонов медленной, недовольной походкой прошел носильщик с пустой тележкой. Из вагонов муравьями полезла толпа.

Женя дождалась, когда из вагона выйдет последний пассажир, запахнула пальто и покатила к выходу небольшой чемодан на колесиках.

Стоявший у двери проводник подхватил чемодан одной рукой и спустил его на платформу.

Женя вышла из вагона, прошла по платформе несколько шагов и остановилась. Запах.

Он пробивался сквозь вокзальные ароматы и веял в воздухе, довлея над запахами города и несмелым далеким запахом пробуждающейся земли. Он без спросу проник в душу и повернул время вспять.

Пахло рекой, набережной, мостами, небом и родиной. Пахло Волгой. Пахло прошлым.

Женя расплатилась и вышла из такси. Водитель, молодой парень в замусоленной кожаной куртке, помог вытащить чемодан, поставил на тротуар и покосился на Женин живот:

– До подъезда, что ль, подтащить?

– Спасибо, не нужно, – покраснела Женя. А она воображала, что живота никто не заметит. И зря Лешка волновался, беременным женщинам не так уж и трудно путешествовать. Мир оказался набит добрыми самаритянами, в смысле, добрыми… тверяками.

Женя вошла в знакомый подъезд и потянула чемодан за ручку, мягко зачавкали об ступеньки резиновые колесики. Хорошо, что Алексей отговорил везти в подарок присмотренный в Гостином Дворе увесистый глиняный чайник в форме петушка.

В родительскую квартиру вела новая, выкрашенная в ржавый цвет металлическая дверь без номера. Мрачно блеснул прицел дверного глазка. Звонок тоже выглядел другим. Женя на всякий случай сверилась с номером соседней квартиры и нажала кнопку звонка. Что стало с тетей Валей? Столько лет прошло.

У звонка оказался резкий, не-тревожь-меня-понапрасну звук. Тут же заскрежетали, защелкали, отпираясь, замки, словно Наталья стояла наготове за дверью.

С незнакомого лица в Женю зорко вгляделись Натальины глаза. Вместо восемнадцатилетней девчонки на пороге стояла зрелая, но так и не расцветшая женщина. Бледная без макияжа кожа, постриженные в каре волосы. Высокая грудь, обтянутая невзрачным, болотного цвета свитерком с большим, высоким воротником, узкая деловая юбка, которая больше подошла бы для рабочего совещания. Наталья чуть поправилась, но выглядела подтянутой. Женя внезапно ощутила вес пары лишних килограммов и выпуклость в районе живота.

– Хорошо выглядишь, сестра, – сказала Наталья, делая приглашающий жест.

– Спасибо, ты тоже… изменилась, – пробормотала Женя, протискиваясь мимо сестры в маленький коридорчик.

Обнять Наталью она так и не решилась, хотя, когда проигрывала сцену встречи в поезде, это казалось вполне естественным.

Наталья хлопнула тяжелой дверью и защелкала замками.

Женя оглядела темные обои с золотым тиснением, черную вешалку для одежды, выстроенную по линеечке, как солдаты на параде перед генералом, обувь. Вдруг показалось, что за спиной закрылась тюремная дверь, за которой осталась свободная, беззаботная жизнь. Словно все Женины тревоги, страхи и заботы там, в большом мире, были чем-то маленьким и несложным по сравнению с тем, что ожидало ее внутри.

Из глубины квартиры раздался негромкий старческий голос, в котором она с трудом признала голос отца:

– Ната, кто там?

– Приехала Женя, – сказала Наталья, – не делай вид, что я ничего не говорила.

В открытой двери в конце коридора показалась щуплая фигура. Отец шел медленно, ощупью продвигаясь вдоль стены. Голова и его глаза были замотаны белоснежными бинтами.

– Папа, ради бога! – воскликнула Наталья. – Зачем ты ее пугаешь?

Женя вопросительно посмотрела на сестру.

– Он прекрасно передвигается по квартире, – пояснила Наталья, – операция прошла успешно, через неделю окончательно снимут бинты. Они и сейчас больше так, для профилактики. Если снять, начинает без остановки тереть глаза. Как ребенок, ей-богу!

Отец отцепился от стены и быстрыми шагами подошел к ним на расстояние вытянутой руки.

– Как она выглядит? – отрывисто спросил он.

– Как твоя дочь, – сказала Наталья, помогая Жене снять пальто, – и как… мама.

Женя порывисто повернулась к сестре. В первый раз за все время прорезался собственный Натин голос, такой, каким он жил в Жениной памяти. В нем была не только старая Натка, в нем звучала такая же точно боль, которая жила в ней самой. Мамина смерть кровоточила в сердце сестры такой же вечной, незаживающей раной. Женя протянула руку и коснулась Натальиной руки.

В Натальином лице словно выключился свет. Она отодвинулась и, глядя Жене в переносицу, спросила:

– Надеюсь, дорога не была такой уж утомительной? Мы думали, что вы приедете вдвоем. С мужем.

Женя вспыхнула до корней волос. Отвечая на неясный вызов в Натальином голосе, она ответила быстрее, чем хотела. Прозвучало как тут же придуманное, пустое оправдание. С таким же успехом могло оказаться, что она говорит не о реальном человеке, а о фантоме.

– У Алексея дела… важные.

– Где он работает? – спросил отец.

Он вытянул руку и шагнул ближе, как будто хотел пощупать. Может быть, глаза под белой повязкой были полны интереса, но Женя могла видеть только нижнюю часть лица с печально отвислыми щеками и скорбно сдвинутыми полосками губ.