Пляжный ресторанчик - Крис Манби Страница 44

— Да как ты можешь? Думаешь, это так просто?

Брэнди вздохнула.

— Да, это так просто. И тебе выбирать, когда начать новую жизнь. Ты не обязана носить траур по ушедшей любви. Никому не важно, проплачешь ты полдня или нет. Честно говоря, мы с Джо предпочли бы, чтобы всемирный потоп, который ты тут устроила, остановился. Лиззи, пойми, твои страдания — это не возмездие, не кара и не расплата. Ты сама можешь прекратить свои мучения в любую минуту. Или можешь прореветь всю оставшуюся жизнь.

— Ты даже ни разу не видела Ричарда, — буркнула я.

— А мне кажется, я знаю его с рождения, как сюсюкающая мамаша.

Брэнди сложила руки «тявкающими собачками» и принялась повторять на все лады: «Ричард! Ах, Ричард!..»

— Да пошла ты… — сказала я с чувством.

Но она ответила, твердо и сухо:

— Никуда я не пойду. До того как ты приехала, Джо рассказывал мне о тебе. О той Лиззи, которую он знал в Лондоне. Я дождаться не могла, когда же наконец познакомлюсь с этой девушкой-легендой. Он говорил, что ты отважная, умная, упорная. И что же? У человека, которого я вижу перед собой, упорства не больше, чем у медузы.

Это тряпка, а не человек. Что же до ума, то его хватает только на разговоры про себя да про своего бывшего дружка, остальные темы вообще обходятся стороной. Хочешь узнать, почему все так происходит?

— Не сомневаюсь, что ты мне сейчас об этом скажешь.

— Потому что ты ограничила себя Ричардом, ты целиком погрязла в его жизни и лишила себя свободы. Так же, как Джо был несвободен, пока носил брюки.

— Не смей сравнивать мою любовь с портками Толстого Джо! — крикнула я.

— А ты перестань называть его толстым — он худой.

— Когда я с ним познакомилась, был толстый.

— Но теперь все изменилось. И это второе, о чем тебе стоит подумать. Как можно быть такой дурой, чтобы до сих пор называть его старой кличкой?

— Я же любя, — возразила я.

— Любя? И ты, значит, как бы любя все время напоминаешь другу о прошлом, от которого он имел мужество уйти таким нелегким путем? Ты не видишь в нем нового человека, которым он в действительности стал. Так же, как не признаешь саму себя, настоящую Лиззи Джордан.

— Не тебе объяснять мне, кто я такая.

— Хочешь, я скажу тебе, кто ты такая в собственных глазах? Ты — бывшая девушка Ричарда Адамса. Девушка, которая сбежала в Лос-Анджелес от боли, на которую Ричард Адамс обрек ее. Девушка, которая, что бы она ни делала, думает только об одном: а что бы сказал на это Ричард? Как ты думаешь, Ричард оценивает себя как парня, который бросил Лиззи Джордан? Думаешь, он вообще вспоминает о тебе?

Да у твоего Толстого Джо хотя бы хватило духу отсечь прошлое, которое причиняло боль, и, сделав это, он нашел людей, готовых принять его таким, какой он есть. Говоришь, он носит платья? И что с того? Он просто понял, что нет других правил, кроме тех, которые мы сами себе устанавливаем.

— И каков твой рецепт? — спросила я с сарказмом.

— Отказаться от Ричарда, как Джо отказался от брюк. Да, без него ты чувствуешь себя голой, тебе кажется, что все смеются и показывают на тебя пальцем. Но на самом-то деле всем наплевать. Единственный человек, который страдает от того, что сейчас Ричарда нет рядом с тобой, это ты сама. Пойми, жить без него — не значит жить наполовину. Та Лиззи, которая была девушкой Ричарда, — это еще не вся ты. А может, ты и не была самой собой, пока вы были вместе. Могла бы та Лиззи взять и приехать в Лос-Анджелес?

Я пожала плечами.

— Да ни за что на свете! У тебя не хватило бы пороху. Ты продолжала бы подрабатывать секретаршей, обманывая себя тем, что Бездарная Юнис якобы вот-вот устроит тебе съемку в каком-нибудь ролике. А судя по ее достижениям на данный момент, самое большее, что она смогла бы тебе подыскать, — это реклама прокладок, где ты сама даже и не снималась бы вовсе, а озвучивала бы другую актрису! А вот Ричард преуспел бы на своем поприще и с тобой, и без тебя. И в результате он тебя обскакал.

Я хотела возразить Брэнди, хотела сказать, что у нее нет оснований рисовать такую унылую картину моего безрадостного будущего, но…

— Ричард не выбирал, не шел на компромисс. Лондон — именно то место, где художник может добиться успеха. Но ты, чтобы преуспеть, должна быть в Лос-Анджелесе. Не дай ему сбить тебя с пути. Ричард не знает, что, сам того не ведая, до сих пор тянет тебя назад. А ты должна двигаться вперед, понимаешь? Ему-то наплевать, а вот нам с Джо — нет. Мы же твои друзья.

— Тогда почему вам меня не жалко?

— Судьба посылает тебе сказочную возможность, а ты ищешь предлог, чтобы отказаться от нее. Ты придумываешь любые оправдания, чтобы только не использовать свой шанс.

Брэнди подняла трубку телефона и протянула мне.

— Десять минут, — сказала она. — Десять секунд, если быть точной, чтобы набрать номер телефона и сделать что-то для себя, а не для Ричарда. И для меня, — добавила она робко, — ты могла бы замолвить за меня словечко и оставить ему пару моих фотографий.

— Можно подумать, я чем-то тебе обязана, — резко бросила я.

— Как хочешь, — вздохнула Брэнди. — Хочешь быть задницей — пожалуйста. Тебе расхлебывать.

Я уползла в свою комнату зализывать раны. Брэнди унизила меня; от ее обличительной речи лицо горело так, что было больно. Кроме того, мою горечь усиливало то, что все это произошло, как назло, сразу после звонка Мэри, признавшейся мне в том, что она практически потеряла веру в меня, а самый бесполезный агент на свете (я имею в виду Юнис, конечно) решила, что я недостойна ее вшивой конторы.

Ну что за люди! В собственных глазах я оставалась нежным, чутким созданием, все отдавшим за любовь и получившим взамен лишь поцелуй Иуды. Сегодня меня трижды предали. А если учесть изначальное предательство Ричарда, получается, что я женщина, преданная четырежды. Я — олицетворение боли. Меня нужно жалеть, успокаивать. Да, пусть долго, пусть очень долго, раз мне это требуется!

Я присела к туалетному столику и вгляделась в свое отражение: вокруг печальных глаз залегли тени; волосы беспорядочно падают на лицо, словно я хочу отгородиться ими от мира и спрятать свою боль от людей. Если бы у меня было легкое косоглазие, я стала бы почти точной копией Дианы. Храброй принцессы Дианы. Я, как и она, страдала от любви и предательства. Меня тоже никто не понимал. И так же, как Диану, меня оклеветали, обо мне злословили…

Я сейчас была очень похожа на Диану в тот день, когда она давала интервью для «Панорамы». Оголенные нервы. Чуткая душа. Разбитое сердце.

Возможно, это немного раздражало… да…

Я резко выпрямилась. Я даже огляделась по сторонам, не видит ли кто, как меня «пробило». Меня пронзила простая мысль: а я ведь и вправду — точная копия Дианы во время интервью для «Панорамы». Но вот так ли это хорошо? И до меня вдруг дошло, что это совсем, ох, совсем не хорошо.