Добродетельная леди - Элизабет Торнтон Страница 44

– Так я и собираюсь сделать, моя маленькая колючка.

– Колючка?

– Мое ласкательное прозвище для вас. Вы напоминаете мне заросшие колючками сады, которые, похоже, так любите. Я разрешаю вам делать с усадьбой все, что вы пожелаете. Но вот у этой буйно разросшейся колючки, – продолжал он, игриво встряхивая ее, – будет только один садовник – я сам. Я буду ухаживать за моей колючкой с ревностной заботой.

– Ухаживать?

– Вот так. – Он взял в руки ее лицо и заглянул в ее сияющие глаза, как будто пытаясь оценить эффект своего импульсивного жеста. Брайони смотрела ему прямо в глаза и читала неуверенность в его обычно решительном лице. Она инстинктивно знала, что имеет какую-то необъяснимую власть над ним и может пошатнуть его твердость одним только взглядом или словом. Она улыбнулась ленивой улыбкой (а-ля Рейвенсворт) и вдруг скользнула в объятия, которые угрожали задушить ее.

После месяцев воздержания, сопровождаемого образами нежной Брайони, прильнувшей к нему, чтобы терзать его, все его чувства запылали, едва он ощутил ее теплые губы, отвечающие на его поцелуй. Он застонал от наслаждения, когда ее нежное тело стало таять в его объятиях. Ее чувствительность к его прикосновениям воспламенила его. Его руки заскользили по ее телу, желая обнять ее всю. Ему все казалось, что он недостаточно близко. Он целовал округлости ее груди, и нежные стонущие звуки глубоко в ее горле заставляли его дрожать от страсти. Он поднял голову, и его губы изогнулись в торжествующей улыбке, когда он увидел желание в серых глазах Брайони.

– Я не могу отпустить вас сейчас. Пожалейте меня, Брайони, – взмолился он. – Вы знаете, что между нами есть одно незавершенное дело, которое требует немедленного решения. – Его губы отправились в чувственное путешествие по ее шее. – Идемте со мной в постель сейчас же. Вы не пожалеете.

Брайони постаралась вернуть самообладание.

– Это невозможно, – наконец смогла выговорить она, отдышавшись.

– Брайони! – прорычал он. – Хватит испытывать мое терпение.

– Мы не можем, – извиняющимся тоном ответила она, прикусывая губу. – Сегодня вторник, и будут посыпать песком полы в комнатах на втором этаже. Вот-вот придут слуги.

– Что ж, сойдет и библиотека, – продолжал Рейвенсворт в отчаянии.

Брайони была потрясена до глубины души.

– Там же нет занавесей, – ответила она, повышая голос.

– Чердак? – предложил он со слабой надеждой.

– Будьте благоразумны, Хью, – успокаивающе произнесла Брайони, поправляя складки смятого галстука его светлости. – Приходите ко мне сегодня ночью.

От этого простого приглашения у Рейвенсворта перехватило дыхание.

– О, моя дорогая, – нежно произнес он, гладя ее по голове, – как я ждал этих слов.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее снова, но неожиданное появление двух горничных заставило Рейвенсворта и Брайони отстраниться с виноватым видом. Брайони выскользнула из его объятий и с дерзким видом стала подниматься по лестнице. Она бросила ему через плечо кокетливый взгляд. Рейвенсворт стоял, наблюдая с блеском ожидания в глазах, как она уходит. Когда Полли и Долли, а может, это были Долли и Полли, застенчиво проходили мимо него, он вдруг яростно пнул ногой воздух, чуть не до смерти перепугав бедных служанок.

Восхищенные глаза Рейвенсворта на секунду остановились на Брайони, прежде чем он вернулся к разговору со своей соседкой за столом. Его лихорадило от нетерпения, пока он ждал, что этот обязательный вечер у Адель закончится, чтобы он смог, наконец, остаться наедине со своей женой в доме, который, как он искренне надеялся, был свободен от излишне усердных слуг Брайони. Легкая задумчивая улыбка тронула его губы, когда он старался создать видимость разумного ответа на вопрос дамы, сидящей слева от него. Он украдкой наблюдал за Брайони и с одобрением заметил ее непринужденную грацию, с которой она разговаривала с робким молодым человеком, который, похоже, чувствовал себя увереннее от ее одобряющей улыбки, – младший сын, которому предстоит стать священником, если он правильно вспомнил. Он лениво подумал, какая тема разговора могла так привлечь внимание молодого человека.

Рейвенсворт был не единственным, кто наблюдал за Брайони с тайным интересом. Леди Адель Сен-Клер, хотя и смирившаяся с фактом, что ее бывший любовник потерян для нее навсегда, и увлекшаяся Графтоном, чтобы избавиться от скуки и одиночества, была не прочь поглумиться над молодой женщиной. Потеря маркиза из-за какой-то ничего собой не представляющей девчонки стала для нее личным оскорблением. Что мог мужчина с его потребностями найти в этой чопорной мисс с ее скромными платьями и старомодным шиньоном?

Леди Адель не могла знать, что скромный вид Брайони в этот вечер совсем не соответствовал ее предпочтениям. Это Рейвенсворт настоял, чтобы его жена убрала в пучок свои непокорные локоны и оделась в стиле, который он любил называть «добродетельная леди». То, что он был готов позволить в будуаре, где он был единственным зрителем, – это одно, но выставлять свою жену напоказ перед распутными мужчинами он категорически не мог. Он с отвращением замечал в провокационных взглядах Адель открытое приглашение, обращенное к каждому мужчине. Вне всякого сомнения, она намочила свои нижние юбки, чтобы ее шелковое лавандовое платье облегало фигуру, как вторая кожа. Ему было странно думать, что когда-то он находил ее нарочитую красоту соблазнительной. Брайони безвозвратно изменила его вкус к женщинам. Когда у него будут свои дочери, он даст им кое-какие подсказки из собственного опыта, подумал его светлость, задерживаясь нежным взглядом на жене. Вдруг осознав, что мысленно раздевает ее, он заставил себя завязать разговор с достопочтенной мисс Браун на замечательную тему о капризах не по сезону теплой погоды.

– Неужели я слышала слово «Ньюгейт»? – поинтересовалась леди Адель у Брайони и ее соседа по столу мистера Гая Соммервиля. Брайони подняла глаза и испугалась, увидев, что все взоры обращены на нее.

– Господи, да! – воскликнул юный мистер Соммервиль, его глаза горели от восхищения Брайони. – Леди Рейвенсворт знакома с миссис Элизабет Фрай, квакершей, которая подняла вопрос реформы уголовного права.

– Никогда не слышал о ней, – протянул лорд Графтон.

– Еще услышите, – лаконично ответила Брайони.

– Леди Рейвенсворт лично посещала Ньюгейт, – вставил Соммервиль, вызвав удивленный ропот у нескольких гостей. Брайони украдкой взглянула на Рейвенсворта и с удивлением заметила, что в его взгляде больше интереса, чем недовольства.

– Это правда, Брайони?

– Да. Миссис Фрай была подругой мамы. Естественно, когда я приехала в город, я возобновила знакомство. Когда она пригласила меня лично проверить нечеловеческие условия, в которых содержатся женщины в Ньюгейте, не говоря уже об их невинных детях, я сочла себя обязанной согласиться. Мама сделала бы не меньше, и многие квакерские дамы с тех пор занялись этой работой.