Просто Лиза - Валентина Седлова Страница 44

О том, что врача как такового там может просто не оказаться, Сергей предпочитал не думать. Главное — добраться, а там уже разберется, что к чему. В крайнем случае, придется на время позаимствовать чье-то транспортное средство, чтобы добраться до больницы. Но Света? Она в шоке и не пройдет такое расстояние. Ее уже начала бить крупная дрожь, а времени, чтобы сделать ей горячее питье, просто нет. Как же быть?

Сергей перевел взгляд с жены на рюкзак. Хм, а в этом что-то есть. Светлана довольно миниатюрная женщина, и запросто там уместится. Конечно, комфорта особого не предвидится, но, как говорится, на безрыбье… Сколько в ней веса? Кажется, пятьдесят пять. Многовато. Самый тяжелый рюкзак, который он когда-либо тащил на себе, весил сорок восемь килограмм. Они тогда всей студенческой компанией в горы отправились. А он пожадничал и помимо всех тросов и скального снаряжения еще и фототехники килограммов на семь набрал, чтоб горные пейзажи поснимать. Но с другой стороны: тогда это было развлечением, а сейчас речь идет о жизни и смерти самого близкого человека. И где сорок восемь, там и пятьдесят пять. Сам рюкзак выдержит, он из крепкой тряпки сшит, Сергей такой два месяца искал, пока нашел. Так что Светлане его не прорвать.

Единственное, что Света в рюкзаке спину себе рискует отбить, но тут уж выбирать не приходится. Зато такая транспортировка наиболее безопасна с точки зрения полученных ею ранений. Иначе как не крути, придется хватать ее за израненную руку, а это и больно, и чревато заносом инфекции. Или тащить волоком на том же рюкзаке по всем лесным корягам и камням. Нет, решено. Сергей вытряхнул из рюкзака все его содержимое.

— Света, Светочка, ты меня слышишь, лапуля?

Светлана кивнула.

— Сейчас я надену на тебя свитер и ветровку. После этого полезай в рюкзак, устраивайся поудобнее, и я отнесу тебя в больницу.

Света вновь еле заметно кивнула. Силы покидали ее прямо на глазах.

* * *

Честное слово, я до последнего была уверена, что Прасковья не выстрелит. Но когда грянул первый выстрел, поняла: дело дрянь. Заглянула в щель и увидела, как жена Сергея с удивлением рассматривает свою красную ладонь, а потом кричит. Кричит страшно, отчаянно. От ее крика у меня внутри все похолодело. И тут Прасковья снова выстрелила. Даже не знаю, попала она второй раз в ребят или нет, потому что у меня, что называется, упала планка. Я изо всех сил принялась пинать дверь и кричать:

— Ты, скотина, чего делаешь? Это же люди! Ты в кого стреляешь, старая сволочь? Думаешь, я это просто так оставлю? Прекрати немедленно, иначе я запихаю этот дробовик тебе в задницу! Немедленно прекрати пальбу, сука драная!…

Даже не припомню все те кары, которыми я грозила Прасковье и эпитеты, которыми ее награждала. Наверное, полную чушь несла. Но какая к черту литературная правильность и политкорректность, когда эта дрянь ранила ни в чем не повинных людей? Их единственное прегрешение заключалось только в том, что они хотели помочь мне. И этого было достаточно для того, чтобы Прасковья открыла по ним пальбу! Боже мой, Чикаго тридцатых годов, а не тихое Подмосковье начала двадцать первого века!

Внезапно дверь открылась, и Прасковья ввалилась в избу, не забыв снова со всей дури отбросить меня к стене. Хорошо, что я была уже готова к ее шуточкам, и вовремя подставила руки, чтобы удариться об бревна именно ними, а не спиной, или того хуже — головой. Правда, пару секунд после приземления мне все равно было довольно «весело» — искры из глаз посыпались новогодним фейерверком, несмотря на все принятые предосторожности.

— Ну, и чего добилась? — обратилась она ко мне после того, как закрыла дверь. — Между прочим, это все из-за тебя! Если бы не распускала язык направо-налево, ничего бы и не случилось.

Ну, ничего себе! Вот стрелочница! Отлично у нее получается вину на невиноватого сбрасывать. Думаешь, я сейчас перед тобой оправдываться буду? Вот уж дудки! Оправдывается тот, кто виноват, а моя совесть в данном вопросе девственно чиста. Я набрала воздуха в легкие и пошла в атаку.

— Да ты хоть понимаешь, чего натворила? Или последние остатки ума на своем хуторе пропила? Тебя ж посадят! И правильно сделают! С чего это ты запретила ребятам со мной поговорить? Чего ты боишься? Ну-ка, отвечай!

На этот раз Прасковья не стала выслушивать мои обвинительные речи. Она, не мудрствуя лукаво, прежним силовым приемом отправила меня в мою комнату и сразу же заперла ее снаружи. Я сообразила, что при таком раскладе пролетаю мимо туалета, но тут дверь снова раскрылась и Прасковья втащила в комнату ведро. Отлично. Персональные удобства. Извините за запах, ароматизаторы забыли подвезти. Потом дверь закрылась, и я уж посчитала, что до самого утра, как вновь появилась Прасковья, поставила на табуретку у изголовья кровати стакан с водой и окончательно исчезла.

Я прибалдела. Ничего себе сервис! Раньше она о таких малостях, как опасность обезвоживания внучкиного организма, напрочь забывала. С чего это вдруг ей приспичило притащить мне воду? За хорошее поведение? Ха-ха три раза. Почему-то не верится.

Нет, что-то тут нечисто. Я со всех сторон обсмотрела стакан, но ничего особенного не заметила. Ни мути, ни осадка на дне. Но мне это по-прежнему активно не нравилось. Когда поведение человека выбивается из рамок привычного, значит, у него есть на то причины, о которых ты, возможно, не знаешь. А Прасковья не вписывается в образ альтруиста. Значит, подвох налицо.

Я лизнула воду кончиком языка. Хм, на вкус вроде ничего особенного. Сластит слегка, так это, вполне вероятно, из-за большого содержания железа. Хотя нет, что-то тут еще есть. Привкус едва заметный, аптекой отдает…

Внутри меня все кричало и вопило: не пей, козленочком станешь! Я решила прислушаться к внутреннему голосу и от греха подальше вылила подозрительную воду под кровать. Хорошо хоть бабка не может за мной подглядывать. Вот пусть и считает, что я все выпила.

Кстати, а надо будет провести эксперимент! Когда завтра она ко мне войдет, притворюсь, что мне стало совсем плохо. Язык заплетается, с постели встать не могу. Если она воспримет это как должное, значит, в стакане была какая-то дрянь. Если заорет благим матом и велит подниматься и топать на работу, значит, это у меня паранойя на почве отравления свежим воздухом.

Наконец кое-как успокоившись и окончательно сообразив, что на сегодня высочайшая аудиенция у Прасковьи больше не грозит, я улеглась в кровать. И сразу же подумала о туристах: как они там? Серьезное ли ранение у жены Сергея? Не пострадал ли он сам?…

* * *

Сергей шел и шел вперед, смахивая рукой крупные капли пота со лба. Такое ощущение, что он уже целую вечность бредет по этому лесу, конца-края которому все никак не предвидится. Впрочем, осталось совсем немного: не больше километра-двух. Косвенным подтверждением этому служило то, что дорожка стала ощутимо натоптанней и шире, травы на ней уже не росло. Видать, местные жители по ней строем в лес за грибами-ягодами ходят. Не тропа, а рай для туриста, если бы не тяжесть за плечами.