Методика обольщения - Холли Габбер Страница 44

— Джесси… — зашептал он, торопливо целуя ее как и куда придется, — Джесси… Я умоляю тебя, поедем ко мне… Наверное, нельзя так торопить события, мне следовало бы поухаживать за тобой, ты чудесная девушка, ты этого заслуживаешь… Но все закончилось слишком быстро — мы можем больше не увидеться… А завтра я должен уехать… Я умоляю тебя…

Джессика не могла вымолвить ни слова и машинально все отпихивала и отпихивала его от себя.

— Патрик, ради бога… Вы перемазали меня красками… Я прошу вас, перестаньте, сюда могут войти!

— Джесси… Мы поедем ко мне?

— Я не… Я… Ну хорошо, поедем.

По прошествии получаса Джессика подошла к огороженному выезду с территории студии. Синий «форд» дважды мигнул ей фарами: Патрик предпочел дожидаться ее уже за рулем. Она уселась рядом с ним и с тоской проводила глазами затерявшийся вдалеке свой миленький зеленый автомобильчик, на котором могла бы сейчас спокойно катить домой, если бы сама не затеяла это идиотское приключение. Патрик проследил за ее взглядом, но истолковал его неверно.

— Это твоя машина? Не волнуйся, если хочешь, я сам завтра утром привезу тебя сюда.

— Завтра утром? — слабым голосом переспросила Джессика. Сегодняшняя перспектива обрисовывалась все четче и четче. — Нет, спасибо. Я сама доберусь.

Да, строить отвлеченные умозаключения в стенах полутемного надежного павильона было просто. А вот теперь, оказавшись с Патриком в автомобиле, она моментально протрезвела от окружающей ее реальности — яркого солнечного света, уличного шума. Зачем только она согласилась, зачем втянула себя в эту авантюру? Впрочем, еще не поздно. Может, попросить его остановиться? Сказать, что ей стало плохо, что она отравилась, и ее сейчас вырвет…

— Включить музыку? — вкрадчиво спросил Патрик.

Джессика повернулась к нему и… не решилась озвучить мысли об отравлении.

— Музыку?

— Что ты все время меня переспрашиваешь? Неужели боишься? Ну что ты, Джесси… Поверь, мне вовсе не хочется, чтобы ты считала меня каким-то пошлым волокитой. Я очарован тобой — это чистая правда. Ты похожа на фарфоровую статуэтку — такая же тоненькая, хрупкая, нежная… Я понимаю, все должно было быть по-другому, но жизнь складывается так несуразно, что мы комкаем самые лучшие ее мгновения, которые следовало бы растягивать…

«Хоть бы ты заткнулся, — тоскливо подумала Джессика, глядя в окно. — Наверное, уверен в своей неотразимости: только свистнул, и я потрусила за тобой… Фарфоровая статуэтка… Кто-то говорил мне про статуэтку… А-а, это Дорис рассказывала, как Алан расколотил ее любимую глиняную статуэтку. Приревновал… А почему я не сделала ничего подобного? Серый костюм Тома — очень дорогой! — надо было облить чернилами, диски с его любимыми фильмами исцарапать ножницами, а коньки… Что же можно сделать с коньками? Распилить? Нет, для этого нужен подходящий инструмент… Может, окунуть их в какую-нибудь отраву, чтобы они заржавели? Но они сделаны из нержавеющей стали. Неужели ее ничего не берет? Надо спросить у папы…»

— …Так мне включить музыку? Джессика!

— Включи. Только что-нибудь хорошее. Классику.

— Я не сомневался в твоем выборе. Такая девушка, как ты, непременно должна слушать классическую музыку. Каждому человеку соответствует определенный тип музыки — невозможно представить, чтобы ты слушала рок…

«И я еще называла Тома трепачом. Он просто милый разговорчивый мальчик, который рассказывал свои байки так смешно, так виртуозно… А как он здорово меня передразнивал. Вот Патрик настоящий трепач — пустой, легковесный… Мыльный пузырь. А я овца. Тупая овца. Сама себя отправила на заклание. Какое солнце… Наконец-то погода стала улучшаться, вроде бы потеплело. Самые длинные дни, сегодня будет светло еще часа два-три. Надеюсь, у этого пустозвона плотные шторы. Отдаваться ему при ярком свете — сомнительное удовольствие. А в темноте лучше?.. Ну хватит, поздно посыпать голову пеплом. Что сделано, то сделано…»

— Приехали! — провозгласил Патрик, и Джессика очнулась от своих мыслей.

Не говоря ни слова, она выбралась из машины и, прищурившись, окинула взглядом роскошный дом. Наверное, примерно в таком Том собирался снять для них квартиру. Что ж, теперь он сможет комфортно и со вкусом пожить один. Черт, почему именно сейчас ей лезут в голову мысли о Томе? Джессика посмотрела на Патрика и заставила себя улыбнуться.

— Здесь очень красиво.

— Я рад, что тебе нравится. Идем. Он взял ее за руку и подтащил к себе.

— Милая девочка… У тебя глаза как у растерянного олененка. Все будет замечательно, поверь. Ты такая прелесть, тебя просто невозможно обидеть…

— Да ну? — спросила Джессика и только потом поняла, что сказала это вслух. К счастью, ее сарказм остался незамеченным.

— Конечно… Сюда. Вот сюда.

Квартира Патрика соответствовала хозяину: вся обстановка казалась чересчур блестящей и претенциозной. Джессика, осматриваясь, позволила снять с себя пальто.

«Растерянный олененок… Неужели я действительно выгляжу так беспомощно? Надо держаться поувереннее. В конце концов, я всего лишь снисходительно согласилась. Я абсолютно самодостаточна. А если он сейчас скажет: „Ванная здесь“, — я залеплю ему по физиономии и уйду».

— Проходи сюда.

Следовало отдать Патрику должное: пока он держался по-джентльменски. Джессика не смогла точно определить функциональное назначение комнаты, в которую они вошли: вероятно, гостиная. Она скользнула взглядом по изящным ножкам мебели, дико уродливым (наверняка безумно модным и дорогим) картинам на стенах, каким-то подушкам и вазам. Неужели он намерен предаться страсти в этой кунсткамере? Может, прямо на полу, на ковре? Единственный имеющийся здесь диван слишком уж роскошен. Или они переберутся в более подходящее помещение?

— Присаживайся, дорогая.

Не рискнув приблизиться к дивану, Джессика опустилась в ближайшее кресло, оказавшееся таким мягким и глубоким, что покинуть его можно было только путем долгого выскальзывания.

— Хочешь что-нибудь выпить?

— Нет, совсем не хочу. — Джессика посмотрела на Патрика и улыбнулась нежно и светло — во всяком случае, так ей показалось.

Он радостно ответил на ее улыбку и осторожно примостился рядом.

— Ну вот, наконец ты начинаешь оттаивать. Я же все понимаю, девочка… Только не думай обо мне плохо. Право, все это чересчур быстро даже для меня. Но было бы ужасно тяжело, ответь ты мне отказом. Как же ты соблазнительна, Джесси…

Хотя кресло и было довольно широким, оно все же предназначалось для одного человека. Когда Патрик придвинулся к Джессике еще ближе и буквально навалился на нее, она почувствовала себя размазанной по спинке. Он снова — теперь уже неспешно — начал ее целовать, одновременно расстегивая пуговицы на ее кофточке, и Джессика прислушалась к себе, пытаясь определить, не отзовется ли на ласки какая-то часть ее существа. Прийти к сколько-нибудь определенному заключению она не успела.