Слишком близкие люди - Ольга Николаева Страница 44

Я забыла обо всем на свете: о том, что мы находимся в офисе, что за стеной кабинета ходят и о чем-то говорят люди, о том, что только начало рабочего дня, и к Андерсу может вломиться кто угодно…

Существовал только он: его запах, сводящий с ума, по которому так дико тосковала, его руки, такие сильные и такие нежные, в которые хочется вцепиться и никогда не отпускать… Голос, низкий, рокочущий на ухо. Андерс, вроде бы, продолжал еще что-то ворчать недовольное, а для меня это ворчание было сладчайшей лаской.

И плевать, что это до ужаса неприлично, когда твой шеф усаживается на диван в своем кабинете, а тебя устраивает верхом на своих коленях. И юбка твоя, такая вся строгая, правильная, за секунду поднимается до самых бедер…

— Ммм… Чулки… Мне нравится… — Андерс промурчал довольно, оглаживая кружевные резинки, пальцем обводя по самому краю, волнующе, дразня. Заставляя все тело сжиматься от предвкушения и удовольствия. — Готовилась, да?

Он заглядывал мне в глаза, упираясь подбородком в ложбинку между грудями. Не самая лучшая позиция для пронзительного взгляда, но у него и это получилось неплохо. Я смутилась и покраснела.

— Я же у Лизы ночевала. Все целые колготки закончились, пришлось одолжить… — Врала, конечно. Колготки у меня всегда были, и с запасом, прямо в ящике рабочего стола. Но не будешь же признаваться: да, готовилась. Еще как готовилась!

— Хм… А у Лизки, значит, только чулки в наличии… Хорошая идея… — Лукавства в глазах Андерса хватило бы на сотню хитрых обормотов. — Надо будет и твой гардероб перетряхнуть…

— Эй, что это за замашки такие? — Сопротивлялась для виду, а сама млела от того, что творили его руки с моими ногами в этих самых чулках. И с тем, что находилось выше.

— А ты теперь наказана, не поняла? Будешь меня слушаться во всем, и даже не смей противиться.

— Как скажешь, милый, как скажешь… — Куда там сопротивляться, если одна его рука уже расстегнула блузку, вторая оглаживает самые стратегические места, а губы… Господи, какие у него горячие, голодные губы!

Всхлипнула нечаянно, от того, что поцелуи превратились в укусы — пока еще игривые, дразнящие, но уже доводящие до отчаяния. Зарылась пальцами в его волосы, лаская, слегка царапая, перебралась на шею, плечи, добралась до галстука.

— Ненавижу эти твои удавки! — с трудом разобралась с какой-то супер-сложной петлей, стянула через его голову…

— Я твои лифчики, знаешь ли, тоже не очень люблю… — пробурчал не очень внятно, пытаясь одновременно говорить и облизывать мою грудь.

— Прикажешь и от них отказаться? — обычно я не очень разговорчива во время прелюдий, да и после них — тоже. Но тут наговориться не могла — так соскучилась. И так радовалась, что прощение получить оказалось не так и сложно.

— Я подумаю. — Андерс внезапно поднял очень серьезный взгляд. — Нет. Не нужно. Иначе всех мужиков в офисе придется уволить, к чертям.

А потом уже стало не до разговоров: рубашка Андерса свалилась на пол, моя блузка приземлилась рядом. Бюстгальтеру повезло больше: его аккуратно засунули куда-то мне под спину… Или не очень повезло, тут как посмотреть…

— Андрюх, слушай, тут такое дело подвернулось! — Кирилл — обломщик номер один в нашей жизни. Что за чуйка у человека такая, на нашу с Андерсом близость?

— Выйди вон. И не пускай сюда никого, понял? — Андерс рыкнул так, что даже мне стало страшно. Он успел прикрыть меня своим телом, но и ежу было бы ясно, чем мы тут занимаемся.

— Сваливаю. Покараулю. — Надо же, какой понятливый оказался…

— Б..ть, что за человек? Вечно не вовремя… — Я думала, что на этом все и закончится. Как-то не по себе стало: где один застукал, там и еще толпа набежать успеет. — Не переживай. Теперь сюда точно никто не войдет.

И, как ни в чем не бывало, он вернулся к тому, чем занимался до этого: к снятию остатков нашей с ним одежды. Пока я в одних чулках не осталась…

Уже подрагивала от нетерпения, вертелась и извивалась под его ласками, но на окраине сознания бился вопрос:

— Андерс, а ты уверен, что нас не застукают?

— Не бойся, я же сказал: Кир проконтролирует. В этом на него положиться можно. — Выдал эту фразу, резко вдохнул и так же резко вошел. Так, что дыхание перехватило от неожиданности.

— Скучала? — и сильный укус в мочку уха. Толчок, еще толчок, и еще один, выбивающий дух.

— Очень. — На выдохе, коротком, почти не дающем воздуха. Ногти впиваются в его спину.

— Сильно скучала? — неожиданно. Когда уже соображать получается с трудом.

— Думала, сдохну… — Спина выгибается, судорожный вдох.